— Господин де Сафон! — крикнула она. Старик поднял морщинистое лицо и просиял. Семенящей походкой он приблизился к карете. — Садитесь ко мне, — предложила Изабелла, открывая дверцу. Сафон забрался внутрь и тяжело опустился на подушки. Он явно постарел.
— А вы похорошели, ваше величество, — заметил он галантно, оглядывая ее изящный туалет. Изабелла вздрогнула и строго заметила:
— Вы не должны так называть меня, месье Сафон. Я маркиза де Ланьери. Король во дворце.
— Но для нас, — сказал Сафон, целуя ей руку, — вы всегда будете единственной королевой. Ваше величество, вы и только вы настоящая королева Аквитанская.
Изабелла внимательно оглядела его.
— Чем вы теперь занимаетесь? — спросила она и застала старика врасплох. Он вздохнул, прежде чем ответить.
— Ничем, — он даже покраснел, словно скрывая что-то, — ровным счетом ничем. Герцог Гримальди выставил меня из дворца и заметил своим человеком. Из всех, кто служил вам, уцелел лишь Ланьери, пожалуй, самый ловкий из нас, да к тому же ваш муж.
— Значит, регент выгнал всех, кто был мне верен? — переспросила Изабелла.
— Да, государыня. Даже бедных фрейлин, ведь герцогине Гримальди они не совсем соответствуют по возрасту. Ей понадобились фрейлины не моложе сорока лет. Так что все остались не у дел. Но мы верим, что вы вернетесь, — его глаза засверкали от возбуждения.
— Это невозможно, господин Сафон.
Сафон наклонился к ней.
— Я скажу. Уже месяц, как мы готовы начать борьбу с самозванцем. Мы искали только настоящего короля. И сегодня я чувствую, что мы его нашли. Истинная королева — вы. Никто не сможет назвать заговором возвращение законной государыни.
— Вы с ума сошли, — бледнея прошептала Изабелла.
— Вы рождены для трона. Умная, молодая, красивая женщина, величественная и скромная одновременно! Ошибки королей трудно исправлять… Каждая женщина, даже королева, может исполнить свой каприз. Нельзя же принимать всерьез ваше отречение. Это было недоразумение. Вы вернетесь, клянусь.
— Что вы такое говорите! Заговор? Вы хотите, чтобы я стала во главе заговора?
— О нет! Не заговор, ваше величество. Напротив, возвращение законной королевы. Регент уберется отсюда. Все вернется на свои места.
Изабелла посмотрела ему прямо в глаза.
— А вы получите назад должность министра?
— Нас много, — заметил Сафон, — нас, оставшихся за бортом. Я знаю, и вы в их числе. Я-то уже стар, и на самом деле мне ничего не надо. Но я желаю добра вам и нашей стране. Я знаю, вам надо все осмыслить. Не буду торопить вас. До свидания, ваше величество, до встречи, я уже вижу ворота парка. Возьмите мой адрес. Кучер, останови здесь. До свидания! Не забудьте!
Он скрылся, как маленький седой гном. Потрясенная услышанным, Изабелла не могла совладать с волнением. Сафон, безобидный старый министр, скромно отошедший на второй план при появлении Орсини, организатор заговора! Он хочет свергнуть короля! И еще немалая социальная прослойка людей, утративших свою власть, состояние, положение в обществе во время торжества ее любви. День ее свадьбы стал для них днем крушения их благополучия. Пришел новый король, с ним регент, и все изменилось. Возвысились новые люди, а прежние остались за бортом. Да, за бортом! Как она.
В сердцах она приказала кучеру ехать домой. Ей нечего делать среди придворных. Ведь и она, Изабелла Аквитанская, больше не будет блистать. Приглашение на бал — знак уважения к первому министру, ее супругу, а не к ней. Да, она чудесно позаботилась о счастье Орсини, но упустила свое. Как ей жить? Одинокая, бессильная… Орсини пропадает во дворце, что на самом деле естественно, ведь он хочет и при регенте не утратить абсолютной власти в стране. Его не интересовала почетная, но номинальная должность. Его интересовала власть — реальная власть. И хотя регент связан словом, не так-то просто действительно что-то значить в его правительстве. Регент Гримальди не Изабелла, которая позволяла ему делать со своей страной все, что ему заблагорассудится.
Специально для бала у Изабеллы было сшито чудесное бирюзового цвета платье, вышитое серебряными листочками и жемчужными цветами. Но она не услышала привычного восхищенного шепота, когда Орсини под руку ввел ее в бальный зал. Никто не подошел к ней. В ней не почитали больше королеву, но никто не мог заставить себя видеть в ней просто молодую и красивую женщину. Орсини отошел от нее — она осталась одна. Изабелла не видела знакомых лиц вокруг. Несколько человек показались ей виденными ранее, но она не помнила их имен. Придворные дамы были новые, в основном немолодые, строгие. От двора уже не веяло молодостью и весельем, как было при Изабелле. Грянула музыка, и танцующие оттеснили бедную маркизу в угол, где она и осталась стоять в одиночестве, всеми позабытая, никому не интересная, чувствуя себя некрасивой и неумной старой девой, как когда-то м-ль де Берон. При ее приближении стихали разговоры. Кавалеры боялись встретиться с ней взглядом, дамы открыто посмеивались. Еще бы, глупая влюбленная гусыня, которая упустила корону. Она кусала себе губы от досады.
В глубине залы она заметила Орсини, развлекавшего беседой высокую дамы в зеленом, но начавшие танец пары скрыли от нее эту картину. Справа от нее регент с женой и двумя немолодыми придворными в париках играли в карты. Какая-то тучная особа в бриллиантах задела Изабеллу локтем, но не извинилась. Молодая женщина отошла еще дальше в угол, моля бога, чтобы поскорее наступило утро следующего дня, и все было позади. Внезапно Орсини появился около нее.
— Вот ты где, — сказал он, и она виновато улыбнулась. Его черные волосы вопреки моде своевольно завивались на висках. И все же за последние месяцы он приобрел светский лоск, несвойственный ему раньше. Честолюбие порой заставляло его придержать язык, иногда заставляло лгать, иногда лицемерить. После служения Изабелле ему трудно было приспособиться к регенту, строгому, педантичному, всегда соблюдавшему этикет.
— Почему ты прячешься ото всех? — спросил он.
— Я никого здесь не знаю. А кого знаю, те прячутся от меня.
Он вздохнул и предложил ей руку.
— Пойдем.
Они присоединились к танцующим, но Изабелла чувствовала себя так, словно он сделал ей одолжение. Опять же Изабелле пришлось отметить, что он довольно ловко научился танцевать. Еще недавно он, провинциал без роду без племени, двигался так неумело, но теперь ему пришлось освоить все тонкости «светской науки».
После танца он подвел Изабеллу к даме в зеленом, с которой она видела его в начале бала, и представил ее как графиню де ла Рош, супругу адмирала. Орсини улыбнулся ей, словно предлагая ей теперь веселиться по-своему, и исчез. Его фигура промелькнула мимо нее: он уже был в обществе богато разодетой девушки с блестящими золотыми волосами и личиком фарфоровой статуэтки. Графиня де ла Рош, помолчав, скрылась, смешавшись с группой женщин. Она не знала, о чем говорить с бывшей королевой. Наконец в одну из дверей вошел инфант-виновник торжества в сопровождении пажей. В первый момент Изабелла испытала радость, увидев такое знакомое лицо испанца. Но тут же, одумавшись, она поняла, что не может запросто подойти и заговорить с ним. Она должна ждать, пока он не соизволит заметить ее. Но он посмотрел словно сквозь нее, не узнавая или делая вид, что не узнает. Она, готовая к насмешкам, даже к презрению, никак не ждала такого — что он вообще не обратит на нее внимания. Изабелла стала медленно пробираться к выходу. Она уже готова была сбежать, как почувствовала, что чья-то сильная рука обхватила ее за талию. Орсини! Он глядел ей прямо в глаза и, похоже, был зол на нее.
