— А ты? Чем ты лучше меня? Ты одной со мной крови.
— Это не зависит от происхождения. Это — состояние души. Оставь меня одного.
— Оставлю. Навсегда. Я сейчас же уезжаю домой в Этьенн. И вот что. Хоть ты и большой министр, никогда, слышишь, никогда не смей приезжать к нам! Ты нам чужой!
Он равнодушно кивнул.
— Вы никогда не понимали и никогда не любили меня, ни ты, ни мать, ни отец, никогда. Вы было наплевать на меня. Думаешь, ты нужна мне здесь? Ради всего святого, зачем? Уезжай, Мадлен. Я дам тебе денег на дорогу.
— Обойдусь, — буркнула она зло.
— Возьми, — настоял он. — Возьми, я не хочу, чтобы моя сестра ехала в какой-нибудь разбитой телеге.
Грохот выдвигаемых сундуков — Мадлен собирала вещи, которых за последние пару месяцев успела накупить немало — причинял тупую душевную боль. Он знал, что час назад точно так сотрясался добротный каменный особняк во время столь же поспешных сборов Изабеллы. «Она бросила меня», — подумал он удивленно и как бы издалека, словно не о себе. От него ушла жена, не оставив даже записки. Неужели ей казалось, что все ясно и так? Неужели? Разве он чем-то обидел ее? Ведь нет же! «Ты в одном права, Мадлен, — подумал он, — мы с тобой другой крови. Таким, как мы, никогда до конца не понять Изабеллу из рода Аквитанских королей…»
Покинув дом, в течение первого часа Изабелла испытывала невыносимые страдания, порываясь немедленно вернуться. Потом она осознала, что Орсини уже наверняка пришел и знает, что она ушла. Теперь стало легче, дело было сделано, самое страшное позади. Она уже разорвала ниточку, связывавшую их сердца, и теперь оставалось лишь заживить свою душевную рану. Дом старого Сафона на окраине столицы, вместительный, но унылый, уже ожидал ее. Сам Сафон, сияющий и помолодевший, окрылено вылетел ей навстречу.
— Ваше величество! — вскричал он. — Я счастлив видеть вас у себя. Проходите сюда. Вас ждут счастливые подданные. Пожалуйста, мадам.
Словно по волшебству, зажглись огни, и мрачный особняк засиял всеми оттенками желтого и оранжевого света. Изабелла вошла в большой зал и вскрикнула от удивления: он был полон народу. Все встали, увидев ее, чей-то громкий голос крикнул: «Да здравствует наша королева!» и был подхвачен всеми. Изабелла стояла растерянная и ошеломленная, вокруг нее шумели и суетились, ее приветствовали и поздравляли. Шум, поднятый вокруг нее, взволновал молодую женщину. Вперед вышел Сафон. Несмотря на легкое заикание, голос его был полон силы:
— Сегодня у нас счастливейший день! Наша королева Изабелла вернулась к нам! Завтра же регенту Гримальди будет объявлено наше требование немедленно освободить дворец и покинуть страну. У нас будет королева по праву рождения! Мы восстановим справедливость! Ура королеве!
Шум еще больше усилился. Казалось, Изабелла принесла с собой веру в их победу. Она поражалась количеству людей, которые хотели видеть ее королевой. Словно раньше никто не мог заметить ее королевской осанки и достоинства. Никому и в голову не приходило, что она достойна, по-настоящему достойна быть главой страны. А теперь они увидели, что ее уход разрушил их устоявшиеся мирки. Она была им необходима, чтобы вернуть свои привилегии и должности, ушедшие вместе с ней. Изабелла не обманывалась на их счет. Она вглядывалась в их лица и узнавала знакомых. Возле нее стояли чета Оринье (Луизетта утратила должность фрейлины), де Марс (капитан дворцовой охраны), де Васейль (утратил прибыльную должность распорядителя празднеств) и другие, которых она знала с детства. Кроме них, Сафон представлял ей новых людей, которых она лично не знала либо не помнила. Один из них поразил ее сходством с Рони-Шерье, он был такой же высокий, ясноглазый и красивый.
— Граф Оноре-Гастон де Барбье, — представил его Сафон. Изабелла приветливо улыбнулась. «Как он хорош, — подумала она, любуясь правильными чертами его лица. — Сафон коварный старик, несмотря на его добродушный вид. Он уже чувствует себя первым министром». У нее даже закралось подозрение, чтобы этот красивый синеглазый молодой человек с тонкими благородными чертами привлечен Сафоном неспроста. Ее охватила дрожь. Если она возглавит это восстание, что будет? Если она победит, то вернет свою корону, если будет разбита, потеряет все, возможно, и жизнь. И в любом случае, потеряет Орсини. Уже потеряла. И как ни нелепо, но гражданская война в ее стране начнется из-за того, что ее муж недостаточно внимателен к ней. Изабелле вспомнился последний бал, рассеянный взгляд Орсини, скользящий по ней без интереса, его раздражение, когда он видел ее желание спрятаться от всех, поскорее уйти из дворца, где она знала каждую трещинку. «Все равно ничего не выйдет, — печально думала Изабелла. — Он бросил бы меня сам, если б я не ушла. Он любил королеву Изабеллу, а не просто женщину. А теперь он все равно, раньше ли, позже ли, найдет более красивую и блестящую даму. Я только жена, а любить жену при дворе не модно. По крайней мере, я избежала последнего удара по моей гордости: я не услышала его признания, что он не любит меня больше и не хочет продолжать жить со мной. Он не из тех, кто промолчит. В один прекрасный день он сказал бы, что уходит».
Такие рассуждения не способствовали улучшению ее настроения. Однажды она уже сделала выбор — избрала свою любовь и потеряла корону. Теперь она испугалась, что теряет и любовь, задыхающуюся во мраке будней. Сердце или корона? Этот вопрос всегда стоял перед ней. Сегодня она снова сделала выбор, на этот раз разочаровавшись в любви. «Лучше рискнуть жизнью, чем тосковать в одиночестве», — думала она.
Вместе с Луизеттой Оринье и ее мужем, Изабелла переехала в огромный замок, принадлежавший графу де Барбье. Расположенный всего в получасе езды от столицы, он идеально подходил в качестве убежища. Луизетта объявила, что возвращается к своим обязанностям фрейлины и последует за Изабеллой, куда та скажет. Так что, Изабелла могла без страха принять гостеприимство графа.
Сафон от ее имени объявил регенту о притязаниях Изабеллы на престол, и поскольку тот рассмеялся в лицо старику, война была объявлена. «Победитель получит корону», — говорил Сафон. Изабеллу посвятили во все планы заговорщиков, к своему изумлению, она почувствовала, что будет не только ширмой. Все ниточки восстания оказывались у нее в руках. Она принимала на себя командование и весь риск в случае провала.
В столице собирались ее солдаты. Стояло начало апреля. Столица ее страны замерла в ожидании: регент размышлял. Не будучи ни особо умным, ни решительным, регент ждал помощи от соседей да от Оливье. Но соседи отмалчивались, а гонец королю Оливье был перехвачен солдатами Изабеллы. К середине апреля тишина стала зловещей — противники все еще выжидали. Из провинции прибывали солдаты, Изабелла становилась все сильнее. Регент начал всерьез волноваться за исход конфликта.
