— Да, командир…
— Это та самая ведьма, о которой мы столько слышали, Игнасио. — Моралес указал дулом на Рену. — Что ты о ней думаешь?
— Колдунья! — прошептал Игнасио и перекрестился.
— Каким способом лучше всего убить ведьму, чтобы она никогда не смогла вернуться на землю?
— Мне говорили, что есть один старый способ, — ответил Игнасио; лицо его исказилось гримасой. — Нужно загнать кол в ее злое сердце.
— Кола у нас нет. Какие еще существуют способы?
— Сжечь заживо, командир.
Рена не верила своим ушам: ей казалось, что мужчины просто пытаются ее запугать, — На это уйдет слишком много времени, — сказал Моралес. — Нет ли еще какого-нибудь способа?
— Отрубить ей голову. — Игнасио кивнул на мачете.
— Да, это быстро и удобно. Правда, немного хлопотно. Но именно так мы и поступим.
Реной овладел страх. Моралес, похоже, не шутил, и Рена в конце концов поверила, что они действительно хотят ее убить. Преодолеть столько препятствий, осуществить все свои мечты — и вот теперь…
— Постойте! — закричала она в отчаянии. — Вы знаете, что в этих ящиках? Там такие богатства, что вы и представить себе не можете! Отпустите меня, и я поделюсь с вами!
Моралес криво ухмыльнулся.
— Сеньорита, зачем же мне вас отпускать? Я и так могу взять все это. — Он повел пистолетом. — Игнасио!
Тот подскочил к Рене и схватил ее за руку. Она вскрикнула, попыталась вырваться. И вдруг заметила, что Моралес занес над ее головой рукоять пистолета. В следующее мгновение она почувствовала удар в висок. Упала.
И уже словно издалека до нее донесся ледяной голос:
— Побыстрее, Игнасио. У нас мало времени.
Рена увидела мачете, занесенное над ее головой. Она оцепенела, кровь застыла у нее в жилах. И все же ей удалось отпрянуть от ящиков.
«Ящики зальет кровью, — подумала она, — моей кровью…»
Это была последняя мысль Рены Вольтэн.
В коттедже было тихо, и Мередит могла пока не думать о своих огорчениях. Настало безмятежное время — время солнца и воды. Никто ей не запрещал купаться нагишом, и очень скоро Мередит стала коричневой от загара и вполне освоилась с океаном.
Хуана была такой счастливой, какой Мередит никогда еще не видела ее, с восторгом она выполняла свои обязанности. «Просто удивительно, — думала Мередит, — в отсутствие Рикардо девочку как подменили».
Ей было неловко признаться в этом самой себе — но без Рикардо и ей стало спокойнее. Ведь с того дня, как он освободил ее от Габриэля Моралеса, она постоянно находилась в его обществе; и теперь молодая женщина с удовольствием пребывала наедине с собой.
Живя в полной праздности и наслаждаясь ею, Мередит даже засомневалась, так ли уж ей хочется вернуться к неудобствам и тяжелой работе на раскопках. Но конечно, это настроение скоро должно пройти. Она никогда не жила без забот и знала, что от ничегонеделания просто задохнется.
Однако пока что ей нравилось вот так бездельничать, восстанавливать силы и наводить порядок в своих мыслях.
На четвертый день ее пребывания в коттедже ненадолго заехал Луис Мендес. От Рикардо не было никаких новостей; Мендес сообщил Мередит, что, увы, не обнаружено также никаких следов ни Купера, ни пропавших сокровищ.
— Я начинаю падать духом, Мередит, — сказал он. — Если сокровища у Купера, он уже должен был попытаться уехать с ними.
— А может, он уже сделал это? Я хочу сказать — уже уехал? В таком случае мы ничего и не узнаем о нем.
Мендес кивнул с унылым видом.
— И скорее всего не узнаем никогда. — Он встал, собираясь уезжать. — Если появится что-то от Рикардо, я тут же дам знать.
— Надеюсь, с ним ничего не случится, — обеспокоенно сказала Мередит, — я считаю, что он сделал глупость, отправившись на розыски. Он ведь не…
— Не годится на такие дела. — Мендес снова кивнул. — Я знаю, дорогая. Безрассудство не к лицу ученому. Я закажу молебен за его благополучное возвращение.
Посещение Мендеса растревожило молодую женщину, и она даже рассердилась на него за вторжение в ее идиллическое существование, хотя и понимала, как она не права. Мередит провела беспокойную ночь, долго не могла уснуть, ее одолевали тревожные мысли о Рикардо.
Уснула она перед самым рассветом, но едва взошло солнце, как она уже поднялась и побежала на пляж, прихватив полотенце и закутавшись в кусок ткани, который она сбросила перед тем, как войти в воду. Спустя какое-то время беспокойство ее улеглось, она расслабилась.
Мередит не знала, сколько прошло времени, когда вдруг она услышала голос. Ее звали по имени. Она встала — место было неглубокое — обратила внимание, что солнце уже стоит довольно высоко; потом увидела Хуану, машущую ей рукой.
— Что там такое, Хуана? Я скоро приду завтракать.
Не думала, что уже столько времени…
— Не то, сеньора Мередит. — Хуана улыбалась. — К вам гости.
— Гости? — Мередит нахмурилась, потом голос ее поднялся до крика. — Рикардо вернулся?
— Не-е-е-а сеньора. — Хуана обхватила себя руками; вид у нее был таинственный и довольный.
— Но кто же тогда?
— А вы идите. Он ждет.
Он? Недоумевая, кто бы это мог быть, Мередит вышла из воды, вытерлась и завернулась в ткань. Потом поспешила к коттеджу. Хуаны нигде не было видно, но и никого другого тоже.
Она помешкала на нижней ступеньке коттеджа, заметив какое-то движение за бамбуковой занавеской, и тут кто-то вышел на веранду. Это был Купер Мейо!
Он подошел к лестнице; сигарный дым тянулся следом за ним. Сдвинув шляпу на затылок, он оперся о столб веранды и с ухмылкой смотрел на Мередит.
А та словно оцепенела на месте. Она никак не ожидала увидеть его, вообще не ожидала, а он явился и смотрел на нее с ленивой усмешкой как ни в чем не бывало. Она заметила, что он свежевыбрит, что щеки у него блестят, что на нем белый костюм, как следует вычищенный и отутюженный. Сапоги тоже сияли. Франт франтом.
Наглость, просто невиданная наглость! Сердце у Мередит забилось быстро-быстро, и ее захлестнула волна ярости.
А Купер протяжно проговорил:
— Привет, леди босс!.. Полагаю, больше можно ничего не добавлять, а?
— Вы… вы… — Мередит показалось, что она сейчас задохнется; пришлось замолчать и откашляться. — И у вас хватает наглости являться ко мне! После всего, что вы сделали!
Купер пожал плечами:
— Я никогда не утверждал, что я совершенство.
— Полагаю, сейчас вы будете утверждать, что не крали никаких сокровищ?
— О нет, украл, и бессмысленно заявлять об обратном. Единственное, что я могу сказать, это… — Тут он из приличия напустил на себя смущенный вид. — Я сожалею, Мередит, так сожалею, что и сказать не могу. Но поймите одну вещь… Я сожалею только потому, что навлек на вас неприятности. По моему разумению, это не было настоящее воровство.
