– Смотри, что у меня есть.
Кейт достала из кармана юбки золотой лист и, к моему изумлению, серебряный с ониксом перстень Роберта Дадли.
– Совсем забыл про него, – пробормотал я, примеряя кольцо на палец.
Оно оказалось велико.
– Знаешь, чем все закончилось? – спросила она.
– Герцог выступил на Фрамлингем, и армия покинула его. Это последнее, что я слышал.
Кейт кивнула:
– Сегодня пришли известия. Герцог так и не дошел до Фрамлингема. Как только Совет провозгласил Марию королевой, Арундел и все прочие бросились к ее ногам. Арундел отправился арестовывать Нортумберленда, лорда Роберта и его братьев. Их препроводили в Тауэр. Гилфорд уже там. – Помолчав, она добавила: – Говорят, Мария приказала казнить их.
Я стиснул кольцо:
– Ее трудно винить за это.
Мне вспомнились те далекие времена, когда напуганный мальчуган прятался на чердаке и мечтал, чтобы братья Дадли приняли его в свою компанию.
Кейт взяла меня за руку:
– Хочешь рассказать мне что-нибудь? Этот золотой лепесток – удалось выяснить, что он значит?
– Это лист.
Мы встретились взглядами, и я вложил вещицу в ее открытую ладонь.
– Я расскажу тебе все. Только мне нужно немного времени, чтобы самому разобраться. И она ждет меня. Мистрис Эшли сказала.
От меня не ускользнуло, что Кейт слегка отстранилась. Ей трудно с этим справляться, но нам обоим придется жить с этим, если мы хотим быть вместе. Елизавета стала частью каждого из нас.
– Да, она ждет. Днем у нее опять был приступ головной боли. Поэтому я и собираю травы для ее вечернего питья. Но она просила, чтобы ты пришел, как только будешь готов. Хочешь, я отведу тебя? Она сидит над книгами в галерее.
Я прижал ее руку к губам:
– Прелестная Кейт, мое сердце навек принадлежит тебе.
Она посмотрела на наши переплетенные пальцы и вздохнула:
– Ничего ты пока не понимаешь. Я-то знаю ее лучше, чем ты. Прекраснее госпожи ты не найдешь на всем белом свете. Но взамен она потребует вечной преданности.
– Она ее уже получила. Но это и все.
Я поднялся, шутливо поддел пальцем ее подбородок и поцеловал:
– Береги этот лист. Он теперь твой. В подтверждение предложения, что я делаю тебе. И если ты ответишь мне согласием, я подберу для него подходящее кольцо.
Ее глаза блеснули радостью, и это было лучше всяких слов. Потом у меня будет много случаев убедиться: ничто не способно повредить моим чувствам к Кейт. Ее любовь давала надежное убежище от смятения этих дней, от придворного лукавства и от моей тайны.
Я проследовал за Кейт назад в дом. У входа в галерею я остановился. Одинокий силуэт Елизаветы в рассеянных лучах уходящего солнца казался выше, чем обычно. Бледно-лиловое платье отражало свет, словно гладь озера. Незабранные рыжие волосы струились по плечам. Она была похожа на молодого оленя, пойманного на просеке. Уриан устроился у ног хозяйки.
Набрав в легкие воздуха, я шагнул внутрь и поклонился. Уриан восторженно залаял и бросился ко мне. Елизавета обернулась с решимостью, более подобающей охотнику, чем молодому оленю. Приблизившись, я заметил у нее в руках какую-то бумагу.
Я встретил взгляд ее янтарных глаз:
– Несказанно рад видеть вас в безопасности, ваше высочество.
– И в добром здравии, не забудь добавить, – поддразнила она. – А как ты, друг мой?
– У меня все превосходно, – негромко откликнулся я.
Улыбаясь, она поманила меня к дивану у окна. Явно ее любимое место, судя по потертой обивке и неустойчивой стопке книг в углу. Я присел на край, выждав несколько секунд, как того требовали приличия. Уриан еще раз обнюхал меня и улегся у ног.
Елизавета уселась напротив, близко, но не слишком. Тонкие пальцы беспокойно мяли бумагу. Я вспомнил, как эти же руки метко опустили булыжник на голову стражнику. Удивительно, до чего же переменчива ее природа, подвижна, как ртуть.
И в этот миг я проникся реальностью всего происходящего. Чего ждать от Елизаветы, если я скажу ей правду о себе? Может быть, она будет рада возвращению утраченного родственника в лоно семьи. А может, подобно своей чудовищной кузине герцогине Саффолк, увидит во мне угрозу. В конце концов, почему бы и нет: если я действительно сын Чарльза Саффолка, я ее соперник. Хотя в моих жилах течет кровь Тюдоров, корона мне ни к чему. Однако Елизавета, возможно, в это не поверит.
– А ты довольно привлекательный, – заметила вдруг принцесса, будто прочтя мои мысли.
Она словно видела меня впервые.
– Такой худощавый, светло-серые глаза, волосы цвета зрелого ячменя… Твоя внешность показалась Джейн знакомой. Это неудивительно. Ты похож на моего брата. Эдуард мог бы стать таким, доживи он до твоих лет.
Во мне бурлили смешанные чувства. В этот миг мне было не важно, примет ли меня Елизавета в качестве родственника. Я отложу исповедь до лучших времен. Нужно нащупать свой собственный путь в новом мире, где мне предстояло поселиться. Я не солгал Кейт – до самой смерти я не скажу ей ни слова лжи, – но в то же время твердо знал, что влюблен в принцессу. Да и как могло быть иначе? Просто моя любовь была не такой, как низменная страсть Дадли, и это приносило облегчение. Любить Елизавету Тюдор означает всегда хотеть большего, чем возможно получить. Вечно пребывать между раем и адом, тоскуя о недостижимом. И в этом смысле мне было жаль Роберта Дадли. Образ Елизаветы, запечатленный в его сердце, манил его в рай, но цепями плоти он был прикован к вратам ада.
– О чем ты задумался, оруженосец?
Ее голос вернул меня на землю.
– Простите, ваше высочество. Я думал обо всем случившемся.
Елизавета испытующе посмотрела на меня. Я снял с пальца слишком большое кольцо:
– Оно ваше. Лорд Роберт дал его мне в ту ночь, отправляя с поручением к вам.
Принцесса протянула дрожащую руку:
– Ты сильно рисковал, чтобы доставить его по назначению. Я знаю. Иные сказали бы, чересчур сильно.
– Как знать, ваше высочество.
– Но ты не боялся. Скажи, стоило ли все случившееся такого риска?
Она ждала моего ответа и на глазах превращалась из гордой принцессы в обычную молодую женщину смятенную и ранимую.
– Да, – твердо ответил я. – Каждый миг. И я снова рискнул бы всем, дабы услужить вам.
Елизавета слабо улыбнулась:
– Не пожалеешь ли ты о своих словах, оруженосец?
Она протянула мне смятую бумагу, что сжимала в руке:
– Это приглашение в Лондон от моей сестры. Или, точнее, от ее нового лорд-камергера. Она ожидает увидеть меня на торжествах в честь ее победы. – Она умолкла на секунду и продолжила почти шепотом: – Мне понадобится твой острый глаз. Мария и я… мы не совсем обычные сестры. Слишком много боли разделяет нас, слишком много утрат. Она не в силах простить меня, хотя моя вина лишь в том, что я дочь соперницы ее матери.
