— Тебе просто необходима хорошая прогулка, правда, подружка? — проговорила она, ласково похлопав лошадь по шее. Вдруг знакомый голос заставил ее остановиться.
— Ты собираешься прогуливать свою подружку за пределами ранчо?
Тиа медленно повернулась и встретилась взглядом с Джонни. Он стоял, прислонившись к стене у дверей конюшни, руки — скрещены на груди, в глазах — тревога. На нем был пыльный черный жилет, голубая в белую полоску рубашка, подчеркивающая его красивый загар, и темные брюки. Тиа показалось, что он прямо-таки горит желанием поругаться с ней. Матадор, конь, которого он завел в конюшню, сердито фыркнул на лошадь Тиа.
— А что, на это надо получить твое разрешение?
— Тебе оно не требуется. Я для тебя не авторитет. Но должен предупредить, что выезжать за территорию ранчо в одиночку опасно.
Джонни выглядел уставшим, как после долгого пребывания в седле. Тиа слышала, что в последнее время он работает за десятерых и совершенно себя не щадит. Матадор тоже выглядел измученным. Тиа улыбнулась.
— Ты только что оттуда. Как там, очень опасно?
— Было все спокойно, но потом я что-то почувствовал и отправил людей обратно. Сам же объехал окрестности и внимательно все осмотрел, но ничего настораживающего не заметил.
— И все-таки ты советуешь мне не выезжать?
— Во всяком случае, одной. Одной я тебе не советую даже за ворота высовываться.
Тиа подошла к Джонни почти вплотную. В полумраке конюшни его глаза вспыхнули и засветились, излучая знакомое ей тепло и ласку. Ей захотелось поднять руку и погладить его по лицу, потрогать кончиками пальцев жесткую щеточку усов… В Тубаке и на сеновале девушке казалось это вполне естественным, но сейчас он был таким серьезным и недоступным. Может быть, только теперь она разглядела его по-настоящему.
Тиа заколебалась. Она всю неделю работала в доме не покладая рук. Ей просто необходимо прокатиться верхом, почувствовать, как шальной ветер обдувает лицо, треплет волосы…
— Ты, похоже, слишком устал, чтобы проехаться со мной, — сказала она и тут же пожалела об этом. Вероятно, он ей сейчас откажет. Он будто решал непростую задачу.
— Я совсем не устал.
— Но ты выглядишь утомленным. — Тиа не понимала, что заставило ее произнести эти слова. Он упрямо поджал губы.
— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой или нет? Скажи.
— Я же сама попросила тебя об этом. Почему ты решил, что я этого не хочу?
Тиа никак не могла понять, почему все так изменилось. Их отношения, такие простые и естественные, в какой-то момент вдруг стали натянутыми, И Тиа не знала, когда это произошло и почему. Сейчас она только ощущала знакомое тепло, которое как бы струилось из тела Джонни и окутывало ее. Ей вдруг стал ненавистен его взгляд. Ведь с ним тоже что-то происходит, она не была уверена, но чувствовала, что он в чем-то раскаивается. Тиа долго не могла разобраться, пока не узнала о том, что он провел ночь с Джуди.
Как бы приняв окончательное решение, Джонни, сделав резкое движение локтями, оторвался от стены.
— Подожди, я сейчас оседлаю другую лошадь.
Это оказалось довольно долгим делом. Джонни снял с Матадора седло, почистил и успокоил коня, потом передал Тиа, чтобы она прогулялась с ним. Сам же он прошелся не спеша по конюшне и выбрал большую рыжую кобылу, одну из своих любимиц. Прежде чем оседлать ее, он долго чистил и гладил лошадь.
Тиа провела Матадора вокруг конюшни. Она ничего не имела против таких долгих сборов, хотя ей и не терпелось поскорее вскочить в седло. Она получала удовольствие, находясь среди лошадей, ей нравилось наблюдать за действиями Джонни, в которых читалась неприкрытая ласка и забота. Тиа знала всех коней, на которых он выезжал, и все они были очень хорошо ухожены. Сбруи подогнаны и сияли чистотой. Никто никогда не смог бы обвинить Джонни Браго в том, что он плохо обращается с животными. Сознание этого разбудило в душе Тиа теплое чувство к Джонни.
Тут в конюшню прошмыгнул Наварон и, увидев их, хотел было убежать, но Джонни его окликнул.
— Сделай для меня доброе дело, пройдись с Матадором, хорошо? — попросил Джонни, забирая поводья из рук Тиа.
— Да, сеньор.
— Когда он отдохнет, дай ему воды и овса.
Часовые на воротах были изрядно удивлены, увидев Джонни снова в седле после недавней утомительной работы. Тиа надела юбку с разрезом, которую сшила себе в Олбани прежде, чем поняла, что там ей пользоваться не придется, потому что это считалось неприличным. В Олбани молодые девушки не ездили на лошадях по-мужски и не пользовались такими юбками. Они надевали специальные костюмы для верховой езды, которые позволяли сидеть на лошади только боком.
Джонни дал ей время освоиться и оглядеться. Высокий и прямой, он гордо восседал на лошади.
С северной стороны ранчо в нескольких шагах от стены дикая свинья ковыряла консервную банку. Вокруг на песке их валялось множество, одни были обгоревшие, другие с этикетками. В некоторых виднелись дырки, явно от пуль. Тиа догадалась, что ковбои выстраивают банки на стене и стреляют по ним.
Дикий кабан был темно-пепельного цвета. Он оставил банку и, подойдя к опунции, начал объедать с нее листья, а потом вонзил зубы в сочную мякоть голого стебля. Животное даже не удостоило их взглядом. Тиа оглянулась, ища его спутников. Дикие свиньи редко передвигались в одиночку.
Джонни кивнул на ветки персиковых деревьев, перекинувшихся через стену. Штук двенадцать свиней подбирали упавшие плоды. У диких кабанов, живущих в пустыне, не было спереди рога, но если одного из них разозлить, он мог запросто свалить лошадь. Эти животные были слишком заняты и не обратили на всадников никакого внимания.
К западу от ранчо Тиа мельком заметила заросли полыни, чуть дальше маленькие, высотой два-три фута, деревца возвышались над низкой травой и были похожи на карликовый лес. В тридцати футах от того места, где они проезжали, Тиа увидела свернувшуюся в тени большого валуна гремучую змею. Она подняла голову и лениво проводила их взглядом. Тиа на всякий случай крепче сжала вожжи, но лошадь, казалось, не учуяла запах змеи.
Они направились на запад к холмам. Тощий черно-золотистый койот бежал за ними примерно с милю, но потом отстал.
— Хочешь посмотреть на речку? — спросил Джонни, перекрикивая громкий стук копыт. Тиа кивнула, Джонни направил лошадь чуть севернее. Тиа последовала за ним.
Речушка была совсем маленькой. Чистая вода стремительно неслась с гор, собираясь в одну точку и исчезая в широкой трубе, дальний конец которой исчезал в стене, окружающей ранчо. Саманные кирпичи сверкали на солнце, как розовый сахар, а водонапорная башня казалась чашкой кофе на ходулях.
