— Дорогая, он только выполняет свои обязанности. Он очень разумный человек. Ты же знаешь, что полковник позволил мне увидеться с Рэнни еще до восхода солнца и не очень усердно обыскивал корзины и свертки, которые я принесла.
— Он идиот, если серьезно считает, что Рэнни может быть виновен. Я так ему и сказала.
— И что же, помогло? — язвительно поинтересовалась тетушка Эм.
Салли Энн мрачно посмотрела в ее сторону:
— Это помогло мне прийти в себя. Я никогда в жизни не была в такой ярости.
— Мы все должны набраться терпения.
— Но только подумайте, что скажут люди!
— Ну, это не имеет никакого значения. — Впервые тетушка Эм не смогла скрыть своего раздражения.
— Для нас — безусловно. Но вы только подумайте, что придется вынести Рэнни, когда на него станут показывать пальцем и шептаться у него за спиной. И так многие избегают его. Представьте только, если теперь к тому же будут думать, что он опасен.
— Никто из тех, кто его знает, ни на минуту не поверит, что Рэнни способен на убийство.
— Люди поверят чему угодно, — заметила Салли Энн, бросив быстрый взгляд в сторону Летти.
Летти так и не решилась спросить, допускают ли тетушка Эм и Салли Энн мысль о том, что Рэнни мог совершить преступления во время приступов безумия. Ее положение и без того было слишком щекотливым. Еще ночью, после разговора с тетушкой Эм, она пыталась убедить себя, что это невозможно, но эта мысль упрямо не выходила из головы, доводила до исступления. В эту теорию легко вписывались все известные ей факты, и такую возможность нельзя было исключать.
Между тем тетушка Эм проявила по отношению к ней неожиданную терпимость. Летти не удивилась бы, если бы ей велели собрать вещи и указали на дверь еще до рассвета. Может быть, для нее так было бы и лучше. Летти не сомневалась, что тетушка Эм и кузина Рэнни расценивают ее попытку заманить Шипа в ловушку как предательство и не говорят об этом лишь по причине благовоспитанности. Может, они и сочувствовали ее стремлениям найти убийцу брата и отдать его в руки закона, но только не тогда, когда это грозило опасностью человеку, которого они считали своим защитником.
— Они не будут держать Рэнни долго, — уверенно повторила тетушка Эм, хотя в глазах ее застыла боль. — Настоящий Шип обязательно объявится. Он совершит новую вылазку, и все увидят, как глупо держать под арестом Рэнни.
— Надеюсь, что так и будет, — вздохнула Салли Эм.
Летти тоже на это надеялась. Ей так хотелось убедиться, что Рэнни был таким, каким она его знала: добрым, нежным и славным.
— Как вы думаете, не стоит ли оставить для Шипа записку в дупле и попросить его появиться где-нибудь на публике? — В голосе тетушки Эм была надежда.
Салли Энн взглянула на Летти, и та подумала: как все-таки странно, что обе они считают ее большим знатоком всего, что касалось Шипа.
— Думаю, если он прошлой ночью слышал шум и узнал, что случилось, он будет держаться от пруда Динка подальше, — сказала она, а про себя добавила: «Разумеется, если только не его арестовал полковник Уорд».
— Конечно, он узнает об этом, как же я сразу не подумала? Я не могу представить, что он захочет, чтобы Рэнни страдал из-за него. Не сомневаюсь: через день-два мы услышим о какой-нибудь его новой проделке.
Летти повернулась, чтобы лучше видеть тетушку Эм.
— А вы разве так не думаете? Он должен жить не дальше двух десятков миль от Накитоша — иначе откуда ему известно, что происходит в округе и кто нуждается в помощи. У него наверняка есть здесь какое-то убежище: ведь ему удается всякий раз словно сквозь землю проваливаться.
Эти рассуждения были слишком хорошо знакомы Летти.
— Если уж вы все это знаете, кто, по-вашему, это может быть?
Воцарилось напряженное молчание. С горечью Летти осознала, что, если они и знали что-то, ни тетушка Эм, ни Салли Энн не собирались произносить имени этого человека в ее присутствии.
— Пожалуйста, забудьте, что я об этом спрашивала, — пробормотала Летти.
— Ах, боже мой, какие тяжелые времена! — вздохнула тетушка Эм. — Когда я думаю, какой простой и приятной была наша жизнь раньше, мне хочется плакать.
— Сейчас происходят страшные вещи, — согласилась Салли Энн.
Летти готова была ухватиться за малейшую возможность перевести разговор на волновавшую ее тему:
— Действительно страшные. Не думали ли вы о том, что во всех этих убийствах есть что-то… безумное?
— Безумное?
— Ну, например, вспомните, как тому несчастному сломали шею или как варварски бросили в колодец тело Джонни.
— Это скорее напоминает животных, — заявила тетушка Эм. — Животных, для которых убить человека и прихлопнуть муху — одно и то же. Мне не раз приходилось сворачивать головы курам. Я делаю это потому, что так быстрее, меньше крови и шума. Думаю, так было и с тем несчастным. Может быть, рядом с местом, где его убили, было жилье, и люди могли услышать выстрел и прийти на шум. А что касается Джонни, останки животных и другой мусор нередко сбрасывают в заброшенные колодцы. Думаю, так просто было удобно. Удивительно, что его вообще нашли.
— Так вы полагаете, все это дело рук бандитов?
— Бандитов, джейхокеров, называйте их как хотите.
— И вы все же думаете, знак Шипа оставляют на трупах, чтобы свалить вину на него?
— Другого объяснения нет.
— А вам не кажется, что это слишком… удобное объяснение?
— Но все другие кажутся мне маловероятными. Чего ради человек, который, рискуя жизнью, спасает других, будет вдруг убивать?
— Например, чтобы спасти себя, если его разоблачили.
— Вы не хотите поверить в благородство Шипа, потому что это означало бы, что ваш брат ошибался. — Голос пожилой женщины звучал непреклонно.
— Ну, хорошо, — сказала Летти напряженно, — допустим, между Шипом и бандитами, которых знал Джонни, нет никакой связи. Предположим, кто-то хочет бросить подозрения в содеянном бандитами на Шипа. Но зачем?
— Думаю, вначале это нужно было, чтобы о существовании бандитов в округе узнали как можно позже. Не исключено, кстати, что впервые этим воспользовались, когда был убит ваш брат. И пока все бросились на поиски Шипа, у бандитов и их осведомителя было достаточно времени, чтобы избавиться от золота. Это сработало один раз, а потом опять и опять.
Летти слушала пожилую женщину, напряженно размышляя. Это было похоже на правду.
— А, как по-вашему, кто их осведомитель?
— Я об этом тоже думала. Это наверняка кто-то, кто знает Шипа, догадывается, когда он появляется и исчезает. Поэтому они действовали наверняка: прикрываясь именем Шипа, не было случая, чтобы нашлись свидетели, которые видели бы его в это же время совершенно в другом месте.
