«Пересмотреть», словно он торгуется за лошадь или безделушку. Девушка рассмеялась хрипло и отрывисто.
— Почему я должна это сделать?
Маркиз кивнул.
— Конечно. — Затем он поднялся. — Я должен дать вам отдохнуть. Мы… мы обговорим все детали позже. — С поклоном он отвернулся.
Не уходи! Не кивай в знак согласия! Останься и сражайся, черт бы тебя побрал! Сражайся за меня!
Колдер, кажется, мог сражаться только за свои машины.
У двери спальни он остановился, затем обернулся, чтобы заговорить через плечо. Он не смотрел ей в глаза. На самом деле, Брукхейвен едва ли заглянул ей в лицо во время всего разговора.
Как она может знать, что он по-настоящему думает, если муж не смотрит ей в глаза?
— Я беседовал с семьей Баскина, — мрачно произнес Колдер. — Вы должны знать, что его недостаток уравновешенности — это не ваша вина. Он всегда тяготел к приступам меланхолии. Это даже не была первая его попытка самоубийства. Просто она оказалась самой удачной.
Дейдре долго размышляла над этим. Затем медленно выдохнула.
— Спасибо, Колдер. Это… помогло.
После этих слов маркиз ушел. Девушка откинулась обратно на подушки и закрыла глаза. Вот. Это было сделано. Она приняла самое практичное, самое разумное решение. Дейдре выбрала самосохранение перед несомненно разбитым сердцем. Что может быть плохого в этом решении?
Этот аргумент был убедительным, но непонятым образом не остановил слезы, текущие из-под ресниц и струящиеся по ее лицу.
Вопреки распоряжениям врача, обеспокоенным мольбам Патриции и мрачным предсказаниям Софи на следующий день Дейдре поднялась на ноги. Не в силах выносить шум их протестов, она, наконец, выдворила их всех из своей спальни, за исключением Мэгги, которая, казалось, разделяла возмущение Дейдре по поводу того, что она может встать с постели тогда, когда ей это нравится.
Сейчас, медленно и мучительно, переставляя свои дрожащие ноги всего лишь усилием воли, Дейдре упаковывала вещи для Брукхейвена. У нее не было ни малейшего реального шанса закончить работу самостоятельно, поэтому этот поступок был скорее символическим, чем каким-то иным, но ей нужно было попытаться.
Прекрасные платья от Лемонтёра девушка оставила умелым рукам Патриции. Не будет много поводов носить их в поместье, но Дейдре не могла вынести того, что такая исключительная работа пропадет впустую.
Однако испорченное синее платье она упаковала сама с большой осторожностью и несколькими тайными всхлипами.
— Я никогда не видела, чтобы папа плакал…
Дейдре обернулась, чтобы с изумлением уставиться на пустую кровать.
— С какой стати ты должна была это видеть, ради всего святого!? — Такой мужчина, как Колдер, плачет? Она вздрогнула при мысли о том, какая катастрофа могла вызвать разрушение такой мощной, обведенной каменными стенами крепости.
— … до тех пор, пока он не нашел тебя мертвой на земле.
Чистая воля, которая помогала Дейдре сгибать ноги и держать прямо спину, улетучилась с единственным резким выдохом.
— Он плакал… из-за меня? — Она упала в кресло, которое материализовалось рядом с ее постелью где-то на прошлой неделе.
Мэгги частично вылезла из-под кровати и задумчиво оперлась подбородком на руки.
— Мы думали, что он никогда не остановится. — Ее глаза расширились и наполнились страхом от воспоминаний. — Но затем ты сделала вот так… — Мэгги продемонстрировала резкий вдох. — И потом все остальное стало происходить ужасно быстро.
Дейдре уставилась на свои руки, безвольно лежащие на коленях, неуверенная, не знавшая что думать об этом ошеломляющем отрывке информации.
— Он ощущал себя виноватым, полагаю.
Мэгги почесала нос.
— За что? Он ведь не стрелял в тебя.
Дейдре переплела пальцы.
— Он всегда принимает на себя слишком много ответственности за происходящее. Он — человек чести.
Мэгги усмехнулась, на ее симпатичном детском лице промелькнула вспышка чистого злорадства.
— Не думаю, что так думала леди Тюрбан-на-голове, когда папа разыграл из себя разбойника и украл ее экипаж, чтобы иметь возможность преследовать Баскина.
Украл? Колдер? Разбойника?
Дейдре в изумлении уставилась на Мэгги. Усмешка Мэгги померкла.
— О черт, — пробормотала она. — Я не должна была болтать об этом. — Она начала заползать обратно под кровать, но Дейдре опустилась коленями на пол и мягко схватила в кулак одну из ее длинных косичек.
— Мэгги, расскажи мне все, или твой живот никогда больше не получит ни одного кусочка моих ирисок до конца твоей тягучей маленькой жизни.
— Ради Бога, с меня хватит! Хватит, ты слышал меня?
Пораженный, Колдер резко поднял голову от несчастного изучения некоторых фактов и цифр, о которых он не мог бы беспокоиться еще меньше. В один момент он вскочил с кресла и пересек кабинет.
— Маленькая дурочка!
Дейдре ухватилась за дверной проем, побледневшая и дрожащая. Он подхватил ее на руки, чтобы жена не упала, и понес в приемную, где был разожжен камин и стоял диван.
— Фортескью!
Дворецкий появился незамедлительно, уже вооруженный одеялом и новостями, что мисс Блейк отправилась за врачом.
Дейдре безвольно лежала в объятиях мужа, но ее глаза сверкали.
— Ваш врач может с таким же успехом держать свои руки подальше от меня, пока я не закончу то, что собираюсь сказать!
Колдер издал звук возражения, но Фортескью только поклонился.
— Как пожелаете, миледи. — Затем он вышел, закрыв за собой дверь.
Колдер опустился на колени возле дивана, чтобы очень осторожно опустить Дейдре на подушки, но она отказалась отпускать его лацканы, за которые ухватилась.
— Тебе нужно отдохнуть, — запротестовал он. — О чем, к дьяволу, ты думала, спускаясь по этим ступеням? Ты могла потерять сознание и сломать шею, а затем мне пришлось бы до конца жизни сознавать, что я убил тебя!
Дейдре попыталась встряхнуть его, но ее руки были слишком слабыми, а ее муж — слишком массивным.
— Заткнись, дорогой. Я должна кое-что сказать перед тем, как лишусь сознания в твоих руках.
Дорогой?
Колдер заткнулся. Присев на диван и устроив жену у себя на коленях, он продолжал держать ее в объятиях, в то же время неуклюже пытаясь обернуть одеяло вокруг нее. Глупое, сумасшедшее, упрямое, прекрасное создание!
Дейдре слабо отмахнулась от одеяла.
— Колдер, прекрати суетиться и слушай. С меня хватит — нет, больше чем хватит — твоей неспособности высказывать то, что у тебя на уме. У нас были разногласия с самого начала, потому что мы оба оказались чертовски скрытными!
