— Благодарю вас. Так оно и есть, — ответила маркиза. — Но сейчас я почти не замечаю достоинств этого места. Семь лет бедняга Инглбур не знал, куда деваться, все здесь было перевернуто с ног на голову. Теперь я задаю себе вопрос: зачем я это сделала? Идемте, мне хочется показать вам театр.
— Сэр Бомонт — энтузиаст театрального действа. — Леди Инглбур рассказывала Элизабет по дороге. — Насколько я понимаю, он постарается и вас заманить в актеры.
— Полагаю, он видит во мне готовую трагическую героиню.
Маркиза не то рассмеялась, не то раскашлялась.
— Мистер Гловер подготовил для нас первый акт небольшой драмы.
— Он действительно написал драму? Благодарю, ваша милость, за предупреждение, иначе, я могла бы некстати расхохотаться.
Маркиза только слегка улыбнулась:
— Мы с сэром Бо взялись почитать ее вам всем после ленча.
Хозяйка оставила их в картинной галерее. Повернувшись ко всем спиной, Джорджиана упорно изучала какой-то пейзаж. Она думала о том, что за все время пребывания в Дипдине Уэсткомб ни разу не подошел к ней и лишь иногда бросал на нее тревожно-вопросительные взгляды.
— Элизабет, я полагаю, ты не намерена участвовать в этих театральных постановках? — не выдержал Дарси.
Она повернулась к мужу и заглянула в непроницаемую глубину его глаз.
— У меня совсем не было времени подумать над этим, — взвешивая каждое слово, ответила она.
— Я надеялся, что ты правильно восприняла мое нежелание видеть, как ты привлекаешь к себе всеобщее и излишнее внимание.
Два ярких розовых пятна выступили у нее на скулах. Она повернулась и стремительно покинула галерею.
Джорджиана украдкой наблюдала, как брат неистово мерил шагами пол.
— Элизабет и сама не желает участвовать ни в каких спектаклях, не надо ей ничего говорить.
— Неужели? Выходит, мне, ее мужу, только остается и ждать, когда Элизабет соизволит огласить свои намерения, уповая на то, что ее планы, паче чаяния, совпадут с моим собственным взглядом на вещи?
Вообще-то Джорджиана втайне считала, что именно такую линию поведения и следовало бы рекомендовать брату, но она не рискнула изложить ему свои соображения.
Брат тоже ушел. До ленча они больше не встречались.
Элизабет, казалось, не обращала на Дарси внимания, которому открыто проявить свое негодование не позволяло только чувство собственного достоинства. Мистер Уиттэйкер, напротив, пребывал в настроении, которое она никогда не замечала в нем прежде: он смягчился, и его насмешки перестали быть желчными. Элизабет почувствовала в Перегрине живое тепло, по контрасту с холодной надменностью мужа. Мисс Арабелла тем временем ощутила некоторую брешь в рядах, плененных ее блистательностью, и посвятила себя бесплодной задаче преодолеть высокомерие Дарси.
После еды все направились в гостиную на прослушивание первого акта пьесы Гловера. За окном был все тот же хмурый день, и свет в окна не проникал сквозь плотные завесы дождя. Отблески пламени освещали лица слушателей, сидевших полукругом у камина. Оценивающий ропот, которым сопровождалось начало чтения, сошел на нет; шелест платьев стих, и слушатели замерли, затаив дыхание, и даже не поднимали глаз, только украдкой поглядывали на миссис Дарси. Дарси медленно бледнел, лицо же самой Элизабет оставалось непроницаемым.
Подозрения, возникшие у нее еще три месяца назад, при чтении страничек, исписанных Гловером, подтвердились со всей очевидностью. Мистер Гловер, вопреки ее настойчивым возражениям, списал характер героини пьесы с нее, с Элизабет, к тому же вложил в уста этой героини именно ее высказывания, сделанные при самых различных обстоятельствах, и не узнать этого сходства было невозможно. Дарси поднялся с места и встал у окна, повернувшись спиной к комнате. Дождь заслонял красоты роскошного парка Дипдина. Позади него воцарилась тягучая тишина. Наконец она была взорвана аплодисментами.
Маркиза протянула руку к мистеру Гловеру. Он поднялся в своем углу, там, куда не падал свет от камина, и поклонился слушателям. Он взял руку леди Инглбур. Он улыбался только губами, в глазах же застыло тоскливое беспокойство.
— Боже мой, Гловер, ты это сделал! — воскликнул Уиттэйкер. — Роскошная работа! Беру назад все свои слова, коими пытался обескуражить тебя, и прошу прощения за все свои насмешки и нападки.
Гловер посмотрел на Перегрина, настороженный взгляд его темных глаз встретился с безмятежным взором сияющих голубых.
— Вы покорили меня, мистер Гловер, — вмешалась миссис Куртни. — А чем заканчивается пьеса? Боюсь, наша героиня окажется слишком праведной для романтичной развязки. — Эмилия многозначительно посмотрела на Гловера, и тот ответил ей озадаченным взглядом. Он не почувствовал в ее словах никакого подвоха.
— Не отчаивайтесь, Куртни, — успокоил ее Уиттэйкер. — Для нашего героя, которого отвергнет такая богиня, это уже награда. Для него ее отказ дороже согласия десятка обычных женщин.
Реплика племянника явно рассердила маркизу. «Я ошибалась, — подумала Элизабет. — Он такой же зловредный, как и всегда».
— Перри, пожалуйста, не веди себя как мальчишка, — вступила в разговор Арабелла. — Мистер Гловер позволил нам мельком познакомиться с его первой драматической пьесой еще до того, как она будет представлена широкой публике, нет, даже до ее окончательного варианта.
— Я совсем не уверен, появится ли пьеса для широкой публики, — пробормотал Гловер.
Послышался всплеск разочарованного ропота, а маркиза милостиво улыбнулась.
Элизабет чуть повернула голову, чтобы ответить на тихое замечание Эмилии, сидевшей рядом с ней. Гловер вздрогнул от этого едва заметного движения Элизабет. Уиттэйкер проследил за его лихорадочным взглядом.
— Миссис Дарси, мы не слышали вас. Нам трудно составить свое суждение, не услышав вашей точки зрения.
— Не думаю, что на мистера Гловера влияет мое мнение. — Холодок пробежал от ее слов; все присутствующие, казалось, онемели.
— Нам следует поставить эти отрывки как спектакль, — нарушил тишину Хант.
— Стоит ли, сэр Бо? — подалась вперед леди Хант. — Давайте не слишком увлекаться. Нас еще ждет поездка в Блайт, где жизнь — нескончаемая театральная пьеса.
— Да, моя дорогая, но нет ничего интереснее театра, — сказал он, игнорируя предостережение в ее кротком взгляде. В отличие от Куртни, он оценил в тексте все нюансы и пришел в неописуемый восторг. — Что скажете, Гловер?
— Вещь еще не закончена и не отшлифована, — ответил автор.
— Мистер Гловер всего лишь хотел услышать предварительное мнение нескольких друзей, поскольку эта работа сильно отличается от всего, созданного им ранее, — уточнила леди Инглбур.
