Постоялый двор оказался не таким уж отвратительным, как представляла его себе Юлия. Вместо одного большого дома, выстроенного по принципу виллы, внутри деревянной ограды тянулся длинный ряд одноэтажных построек, напоминавших домики для рабов на плантациях, но гораздо лучше обустроенных. Стены были сложены из известняка, помещения были довольно просторными и хорошо обставленными. Юлия заняла один из таких домиков. Главная постройка представляла собой огромную таверну, с большими столами, посреди которой находился стол для знатных гостей. Вокруг этого стола было высокое, обитое материей ложе. Однако Юлия потребовала, чтобы ужин принесли в ее домик. Лежать посреди залы, наполненной пьяным плебсом, ей совсем не хотелось.
Ужин состоял из овощной похлебки и двух перепелов, приготовленных особым способом. Тушки обмакивали в мед, затем обваливали в толченых орехах, после обильно посыпали специями, смешанными с небольшим количеством муки, затем птиц зажаривали на вертеле. Этот способ приготовления пищи пришел в Рим из Азии вместе с шелком и пряностями. Вино, которое принесли к ужину, было также вполне сносным, однако пить его Юлия не стала. Девушка попросила подать ей кувшин родниковой воды. Затем послала рабыню узнать, нет ли в таверне чего-нибудь сладкого. Рабыня вернулась через полчаса с тарелкой различных сладостей. Печеное яблоко, орехи в меду, маленький крендель с корицей, смесь из фруктов и изюма. Юлия съела все это с огромным удовольствием. Она так и не избавилась от детского пристрастия к сладостям. Сразу же после ужина, утомленная долгой дорогой и волнениями последних Дней, девушка почувствовала, что ее клонит в сон. Юлия расположилась на широкой кровати, покрытой сеном, поверх которого лежали шкуры и одеяла, и быстро уснула.
Ей приснился странный сон. Она увидела себя на свадебной церемонии. Юлия чувствовала себя очень счастливой. Вот-вот Септимус прижмется к ее губам, вот-вот сбудутся ее самые сокровенные мечты и тайные желания, как вдруг, она поднимает глаза и видит, что руку ее держит Квинт, ее отец! И улыбается, как будто ничего странного не происходит. Юлия хочет закричать, остановить церемонию, вырваться, но словно каменеет, не может издать ни звука, не может пошевелиться!
— Госпожа! — кто-то настойчиво тряс девушку за плечо. Юлия открыла глаза, мгновение не могла понять, где находится, а затем облегченно вздохнула. Слава богам, что этот кошмарный сон был всего лишь видением. Напротив сидела Неле, рабыня, которой поручили прислуживать Юлии во время путешествия.
Что? Что случилось? — вокруг было совершенно темно.
— Госпожа, Касс затеял драку в таверне, и кажется, кого-то убил! Он совсем пьян, разломал всю мебель, искалечил нескольких крестьян, перебил посуду! Огромный ущерб! Хозяин требует, чтобы вы вмешались! Но, по-моему, сейчас туда лучше не ходить…
— О, боги! — Юлия вскочила со своего ложа, и быстро надев легкую тунику, поверх которой набросила плащ, вставила ноги в простые сандалии, без шнуровки, предназначенные для того, чтобы ходить в доме, выскочила во двор.
Она за минуту преодолела расстояние, отделявшее ее домик от большой таверны, но когда увидела, что происходит внутри, замерла на пороге. Касс, похожий на разъяренного минотавра, стоял на столе, согнав в угол всех, кто имел несчастье оказаться в зале таверны в эту ночь, и щелкал огромным бичом. Люди, сами не свои от страха, боялись пошевелиться. Слышалось только порывистое дыхание и сдавленные всхлипывания. Несколько раненых лежали на полу и стонали. Юлия увидела также бездыханное тело рядом со столом, на котором стоял Касс. Люди увидели девушку, и начали издавать жалобные звуки, напоминающие крики о помощи, но от страха перед разящим бичом, что был в руке разъяренного центуриона, никто не решился что-либо произнести. Собрав все свое мужество, Юлия вдохнула и позвала начальника своей охраны, звенящим, металлическим голосом.
— Касс Ливии! Немедленно прекрати бесчинства и ступай спать! Завтра у тебя трудный день! — Юлия изо всех сил старалась унять дрожь, чтобы центурион не заметил, что она боится. Лито рассказывала ей про таких людей как Касс. Они подпитывают свои силы страхом жертв, как мифический великан Антей, получавший силу от своей матери Геи — земли. Но как только их перестают бояться — их сила тут же иссякает. «О, Боги! Дайте мне силы побороть страх!», — взмолилась Юлия.
Касс обернулся на крик. Юлия побелела как полотно, увидев его лицо. Оно уже не было похожим налицо человека. Вздувшиеся вены, налитые кровью глаза, плотно сжатые челюсти. Он казался чудовищем, человеком-волком из галльских легенд. Увидев Юлию, Касс наклонил голову, из его горла вырвалось глухое рычание.
В несколько прыжков он оказался рядом с ней. Подошел вплотную. Юлия смотрела ему прямо в глаза, но не потому, что в ней вдруг проснулось невиданное мужество. Просто девушка поняла, что если она сейчас шевельнется, то на нее посыплются удары бича.
Касс подошел совсем близко, так что Юлия отчетливо ощутила горько-соленый запах, исходивший от его смуглой, выдубленной солнцем и ветром, кожи. Девушка отчетливо разглядела несколько шрамов на руках у бывшего центуриона, а также длинный узкий шрам, тянувшийся через все его лицо, от правого виска к левой щеке. Дыхание Касса было жарким, и от него так сильно разило крепким напитком из пшеничных зерен, который купцы привозят из северных стран, что Юлия невольно отшатнулась.
Касс наклонился к ней и по-звериному втянул носом запах, исходивший от девушки. Внезапно он рассмеялся каким-то сухим трескучим смехом. Юлия отчетливо увидела в его покрасневших от выпитого глазах безумие. Ноги ее сами рванулись с места, чтобы бежать, бежать как можно быстрее, но центурион схватил ее своей железной рукой за одежду и одним резким движением разодрал на девушке все вещи. Юлия оказалась совершенно голой перед разъяренным насильником. Люди, сгрудившиеся в противоположном конце таверны, замерли, боясь хотя бы вздохом выдать свое присутствие. Все были парализованы ужасом.
— Нет… — девушка отступала назад, пока не Уперлась спиной в стену. Она медленно осела на пол, чувствуя, что сознание медленно оставляет ее. Юлия в этот момент была уверена, что Касс забьет ее насмерть. Центурион поднял свой бич в воздух, раздался свист…
— Эй ты! Пьяница! — раздался мужской голос у входа. И в этот же момент об металлический шлем на голове у Касса разбился кувшин из-под вина. Юлия повернула голову и увидела… Того самого гладиатора-галла, которого видела в клетке на улице Рима!
Касс издал яростный рев, и, щелкая бичом, кинулся на противника. Галл был чуть повыше ростом, но гораздо более изящно сложен, чем Касс. Из-за этого казалось, что, разъяренный как бык, центурион просто сомнет гладиатора в считанные секунды. Но галл оказался гораздо более проворным, чем могло показаться на первый взгляд. Он сделал едва заметное движение в сторону, и поставил Кассу… обыкновенную подножку! Центурион рухнул на пол, словно мешок с навозом. И прежде чем он успел подняться, галл одним прыжком оказался рядом, схватил ближайший табурет и ударил им Касса по затылку. Бывший центурион издал тихий, сдавленный стон и замер на полу без движения. Несколько секунд была гробовая тишина, которая затем взорвалась громом аплодисментов. Люди бросились к неподвижному телу Касса, наперебой выражая свой гнев по отношению к нему. Гладиатор же подошел к Юлии, которая не знала, куда деться от стыда за свою наготу, и протянул ей свой плащ. Он даже не подумал отвернуться, напротив, с явным удовольствием разглядывал девушку. Он отметил, прежде всего, гладкость и округлость линий ее тела, нежность и свежесть кожи, блеск глаз и волос, пропорциональность сложения. Кроме того, гладиатор не мог не отметить того, что мышцы у Юлии хоть и не выделяющиеся, но все же достаточно крепкие и подтянутые — это верный признак того, что она занимается гимнастикой. Длинные и здоровые волосы, равно как и чистая кожа, свидетельствовали о том, что она довольствуется простой и полезной пищей. Стройность фигуры указывала на сознательную умеренность в еде, а это, по мнению галла, уже свидетельствовало о наличии воли, умении контролировать свои желания.
