Руперт уже пожалел о том, что посадил эту дамочку в свою карету. Мало того что она привлекала его физически, он еще определенно не желает знать, что за милым фасадом ветреницы, как окрестил ее свет, кроется нечто более интересное.
— …сообщить мне, куда мы направляемся, ваша светлость? — прервала она его размышления.
— Извините?
— Я спросила, не будете ли вы против сообщить мне, куда мы направляемся. — Ее чувственный голос сел от волнения.
На его губах заиграла ленивая улыбка.
— Видите ли, я не знал, что мне выпадет сомнительное удовольствие успокаивать истеричную леди, и посоветовал своему кучеру поездить по Лондону, пока вы не успокоитесь настолько, чтобы сообщить мне место своего проживания.
— Мой дом находится на Джермин-стрит, ваша светлость. — Она с печальной улыбкой подождала, пока Руперт сообщит кучеру адрес, и продолжила: — Признаюсь, недостойное поведение лорда Сугдона расстроило меня, ваша светлость, но уверяю вас, я не из тех женщин, которые легко падают в обморок.
Герцогу вовсе не обязательно было знать, насколько близка она была к этому состоянию, когда вышеупомянутый господин порвал ей платье и грубо прижал к себе.
— А из каких вы женщин?
Она подозрительно уставилась на него, но не смогла ничего прочесть по непроницаемому лицу джентльмена, расслабленно привалившегося к спинке сиденья.
— Свет мог заставить вас поверить в то…
— Уверяю вас, свет может верить или не верить в то, что ему нравится в отношении вас или кого-то еще, но у меня на этот счет собственные соображения. — Он элегантно махнул рукой.
Пандора облизала пересохшие губы кончиком языка.
— Боюсь, я не очень понимаю вопрос, поскольку мое мнение о себе самой сильно отличается от мнения окружающих. Это же очевидно.
— Почему очевидно? — нахмурился он. — Вот, например, меня свет считает заносчивым гордецом и повесой в отношении женщин, и у меня нет аргументов против.
Она улыбнулась такой оценке.
— Но у вас внутри кроется гораздо больше, не правда ли?
— Неужели? — приподнял он брови.
Пандора кивнула:
— Нынче вечером вы проявили благородство и доброту.
— Советую вам не приписывать мне добродетели, коими я не обладаю и не желаю обладать, — предупредил он.
В ответ она лишь покачала головой.
— У меня свои причины наделять вас и тем и другим после того, как вы… играючи поставили лорда Сугдона на место.
Герцог поджал губы.
— А если я скажу вам, что мое поведение не имело к вам никакого отношения? Просто сегодня было такое скверное настроение, что я был рад подвернувшейся возможности ударить кого-нибудь? Любого. Не важно, по какой причине!
Припомнив разговор Руперта с графом Шербурном, Пандора поняла, что это не пустые слова.
— Тогда я скажу, что причина, по которой вы так повели себя, абсолютно не важна. В данном случае важен результат — мое спасение.
Руперт озадаченно уставился на нее.
— А я, с вашего позволения, замечу, что вы совсем не такая, какой описывает свет.
Она мелодично рассмеялась:
— О, еще как позволю, ваша светлость…
— Руперт.
Ее веселье как рукой сняло, во взгляде появилась неуверенность.
— Простите?
Он посмотрел на нее из-под прикрытых век.
— Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня Рупертом.
Она прижалась к спинке сиденья, чтобы отдалиться, насколько возможно, от него.
— Я не могу допустить столь фамильярное обращение, сэр.
— Почему нет? Вы герцогиня, я герцог, таким образом, мы с вами ровня. Или у вас уже столько друзей, что вы не знаете, куда их девать, и вам не нужен еще один? — не без сарказма заметил он.
Она судорожно сглотнула, прежде чем ответить.
— Вы должны знать, что это не так.
Да, он уже успел заметить, что единственно, кто проявлял к ней интерес в высшем обществе, джентльмены, у которых на уме явно не дружба. Подобные Сугдону.
— Наша дорогая хозяйка дома и ее подруга герцогиня Вуллертон явно дорожат вашей дружбой.
Пандора немного расслабилась.
— Да, они настолько любезны, что несколько недель тому назад одарили меня своим расположением.
— Так говорят.
— Надеюсь, это им не повредит? — забеспокоилась она.
— А вам не все равно, если бы и повредило? — полюбопытствовал он.
— Конечно нет! — Она разволновалась не на шутку, ее лицо горело, пальцы в кружевных перчатках крепко сжимали накидку. — Я не хочу стать причиной того, что свет начнет сторониться этих двух милых леди.
— Как вас? — поднажал он.
— Да, — едва слышно призналась она.
Он пожал плечами:
— Полагаю, обе дамы находятся в том возрасте, когда люди сами вольны выбирать себе друзей. Впрочем, как и я, — добавил он.
Пандора настороженно покосилась на него:
— Но мы не друзья, ваша светлость, а просто знакомые.
— Возможно, со временем мы сможем ими стать. — Руперт внимательно всмотрелся в нее. — Расскажите мне о своем браке с Мейбери.
Резкая смена темы поразила Пандору.
— С какой целью?
— Естественное любопытство, учитывая обстоятельства его смерти? — сказал Руперт.
— Не вижу ничего естественного, ваша светлость. — Она гордо вскинула подбородок.
Он пожал плечами:
— Не исключено, потому что вам все известно.
— А разве может быть иначе, ведь Барнаби был моим мужем! — яростно сверкнула она глазами.
— Это был брак по любви? По крайней мере, похоже, что Барнаби вас обожал, — задумчиво произнес он.
— Как это водится в свете, у нас был брак по расчету, — насупилась Пандора.
— Но счастливый? Хотя бы вначале?
— Даже изначально!
Пандора практически с первой минуты поняла, что Барнаби женился на ней только потому, что ему была нужна юная, а значит, безответная и податливая супруга, сопровождающая его на мероприятия во время сезона и играющая роль хозяйки его многочисленных особняков в Лондоне и в деревне. Жена, которая не станет вмешиваться в его жизнь. Барнаби и до брака не проявлял к ней особого интереса, так с чего было ожидать пылких чувств после свадьбы?
После долгих самокопаний Пандора поняла, что у нее нет выбора, кроме как смириться с этими тяжкими узами. Такова, видно, ее судьба. И если при этом ей придется расстаться с девичьими мечтами о любви и великой страсти, что ж, это ее проблемы, и ничьи больше.
Она вовсе не собиралась делиться своими разочарованиями с высокомерным господином, сидящим напротив.
— Вот мы и прибыли, ваша светлость, — с облегчением вздохнула Пандора. Она подвинулась ближе к краю, готовая выпрыгнуть из кареты, как только грум откроет дверцу. — Еще раз спасибо вам за помощь.
