и просто поздороваться с Гжегошем Соколувским, которого Борута знал еще с позапрошлой ярмарки. Если его отцу так сильно хочется дружбы с соседями, то, может Гжегош и не будет против, если он, Борута, пройдет разок по их болотам? Но тогда пришлось бы объяснять, что понадобилось ядзвинам в непроходимых топях. А эту тайну выдавать пока было рано. Дайте боги, чтобы вообще не пришлось.
Так что Боруте ничего не оставалось, как сидеть в засаде, кормить жирных озерных комаров и наблюдать, как идет клев. Наблюдать за пущанами было скучно. Гжегош полностью оправдывал звание будущего хозяина, рыбача степенно, точно забрасывая крючки одним ловким движением. Мальчишка-подросток, которому выпало место в соседнем просвете, два куста дальше остальных, тоже не вчера научился рыбачить. Однако, было еще в его движениях много лишней суеты, свойственной воинам-новичкам. Ничего, с годами уйдет.
Интереснее всего оказалось наблюдать за девушкой. На вид ей тоже было совсем немного лет. Невысокая, не низкая, не красавица, но и не уродина, насколько можно было судить с другого берега.
Поначалу она казалась Боруте чуть ли не подростком, но телогрейка, которая удачно распахнулась во время заброса, выдала в рыбачке зрелую девушку.
Интересно, кем она приходится наследнику Соколува? Не жена, точно. Одета хоть и явно наспех, но так, как подобает незамужней. Да и не выпустил бы молодой Соколувский жену простоволосой, пусть даже и в лес. Полюбовница? Простая челядинка точно не была бы с хозяином на короткой ноге. Да и не стал бы Гжегош тащить на озеро мальчишку, если собирался миловаться, а не рыбу ловить.
Борута ехидно усмехнулся, слегка сожалея. Наблюдать за милующейся парочкой было бы интереснее, чем за рыбаками. Даже Боруте, хотя из тех лет, когда они с братьями тайком подглядывали за купающимися девчатами, он давно вырос. Сейчас он бы не отказался не только посмотреть.
Сообразив, что мысли его ушли куда-то не туда, Борута решил возвращаться. Все равно через болото к старому капищу сегодня не пройти. Пока пущане соберутся, пока уберутся восвояси, туда еще и удастся проскочить. Но обратно придется возвращаться через топь по незнакомой тропе. Нет уж, лучше в другой раз. А пока надо спросить у отца, когда он условился назначить смотрины.
Уже выбираясь из куширей, Борута оступился. После не совсем удачного шага, нога скользнула по склизкой от мха коряге и ушла в прибрежный ил. Щиколотку обожгло болью. Выбравшись на сухое, Борута осторожно осмотрел рану. Ничего страшного. Собственно, даже раной назвать это было нельзя, просто длинная глубокая царапина, почти в ладонь длиной. Неприятно, но жить можно.
Промыв царапину в ближайшем роднике, Борута чистой тряпицей примотал к ноге немного листьев черного зелья и пошел домой. День был напрочь испорчен, но дома оставалось еще полно работы, делать которую пущане не помешают. А весенний день год кормит. О той глупой царапине Борута, само собой, никому не сказал.
Борута морщась натягивал сапог. То ли он плохо промыл царапину, то ли натер сапогом, то ли еще что, но рана покраснела и нога начала напухать. Бабка Мина, к которой Борута пришел за советом, отругала его на чем свет стоит, а потом выдала травы на примочки и припарки. Должно было помочь, но прямо сейчас приходилось натягивать сапог прямо на припухшую ногу.
– Ну что же ты так, сынок. – Только и сказал отец. – Вроде, не маленький уже. Сам знаешь, насколько коварным бывает болото.
До Соколува ехали дольше, чем шли бы пешком. Но что поделать, проямой дороги между поместьями не было, а доброго коня по буеракам не погонишь. Поэтому пришлось делать изрядный крюк. На границе земель их встретили соколувские пахолки со всем почетом проводили в поместье.
– Ядвии-ины! – Роздался женский крик, стоило группе всадников въехать в село. – Ой, матко! Ядзви-ины!
Захлопали двери, забегали женщины, забирая играющих на улице детей. Мужики бросали работу, настороженно глядя на странных гостей из-за низких плетней. Казалось, только присутствие соколувских воинов удерживало крестьян в их желании немедленно схватиться за вилы.
– Да уж, хорош пущанский прием. – Язвительно протянул Скирмут, не скрывая презрения. – Зазывали-зазывали в гости… Зазвали. Нас хоть тут не прибьют ненароком?
– Сын. – Строго сказал Сколоменд, не меняя выражения лица. И Скирмут замолчал. И правильно.
Борута давно уже подозревал, что старшему брату нельзя доверять людей. Слишком порывистый и прямолинейный, он был отличным воином, но плохим командиром. И только старшинство держало его пока в статусе наследника. Нет, он не желал ни брату зла, ни себе – места брата. Но даже отец не мог не замечать, что время открытых воен ушло.
И Скирмут просто зря угробит народ, поведя его в конную сшибку с закованными в железо орденцами. А еще – перессорится со всеми возможными союзниками, говоря правду к месту и не к месту. Вот и сейчас, кто его просил говорить при слугах то, о чем положено говорить с их господином?
На счастье, до господского дома доехали спокойно. А там оставалось надеяться на добрый сговор с паном Янушем. Потому что после того, как им с товарищем удалось-таки пройти через болото, Борута уже понимал: невесту он возьмет. Кривую, косую, слепую… Не хотелось бы, конечно, чтобы гулящую. Но тут заранее не узнаешь, а потом и приструнить можно. Потому что ядзвинам нужна была не невеста, им нужен был свободный проход через болота.
– Вот здесь, – Сколоменд сидел на колоде и рисовал веточкой прямо на песке, – когда-то стояло наше городище. Давно это было, дед моего деда был мальчишкой, когда городище пришлось оставить.
– А почему? Что случилось, отец, что пришлось уходить с насиженного места?
– А что обычно случается? – Сколоменд пожал плечами. – Земля истощилась, перестала родить. Раньше говорили, что боги прогневались на народ. Сейчас – что жадность оказалась шире рта, ну, и боги, конечно, прогневались. Землица, она ведь только тогда щедра, когда и ты к ней щедр: на пот, на работу, на все.
Раньше, говорят, люди каждые столько-то лет с места снимались, новое место искали. А потом народу стало много, новых земель на всех не хватит, стали поля делить. Отвоевали у леса новь, сей, сади… палку сухую воткни – уродит. Перестала земля родить, новый кусок леса корчуют. А старое поле бросают, само лесом зарастет. Оно и успевало зарастать, пока людей в городище не стало еще больше.
В общем, ушли они. И богов с
