Юноша отвернулся и стал смотреть куда-то вдаль, усиленно моргая.
Лакеи снова украсили карету белыми свадебными розетками и лентами, которые сняли, пока ехали по незнакомым местам. Как только Элизабет благополучно вернулась в свою карету, из задней кареты к ней стремглав бросилась горничная и стала заново укладывать локоны своей хозяйки в прическу.
— Я понравлюсь им, Уилкинс? — спросила Элизабет.
— Конечно, мэм, — ответила Уилкинс с предельной серьезностью.
Проезжая через небольшой городок Лэмб, лошади замедлили ход до медленной рыси. Дети бежали впереди кареты, скликая горожан победнее к дверям, а побогаче и познатнее — к окнам.
Только один человек не остановился, чтобы поглазеть, а стремительно запрыгнул в седло поджидавшей его лошади и галопом помчался сообщать новость. Лошади ускорили движение по дороге к Пемберли. Большие кованые железные ворота стояли открытыми, и они повернули внутрь. Жена сторожа и его дети стояли рядом с домиком, а сам сторож замер у ворот, держа в руке жезл.
— Я не видел беднягу на ногах вот уже восемь месяцев, — отметил Дарси. — Каких усилий ему стоило подняться? Схожу поблагодарю его за это завтра.
— Я пойду с тобой, — вызвалась Элизабет.
Они проехали через рощу, затем свернули на дорогу к дому. Старый желтый камень Пемберли пылал в лучах заходящего солнца. У парадных дверей выстроился по старшинству весь штат домашней прислуги.
— Ой, дорогой, — засмеялась Элизабет. — У некоторых из них совсем испуганный вид!
— Полагаю, остальные просто скрывают свой страх. Это пойдет им на пользу.
Он вышел из кареты и развернулся, чтобы подать Элизабет руку и помочь спуститься.
Джорджиана вышла вперед из холла на ступеньки и тревожно замерла. Она наблюдала, как ее элегантно одетая вновь приобретенная сестра поднималась по лестнице.
«И как Элизабет могла так измениться всего за четыре дня? Она стала такой холодной», — подумала девушка.
Элизабет поднялась по ступенькам к Джорджиане и поцеловала ее.
— Дорогая Джорджиана.
Ее муж представил ей старших слуг. Со сдержанной любезностью Элизабет приветствовала домоправительницу миссис Рейнолдс, дворецкого и повара. Потом медленным кивком головы Элизабет отвечала на нервные поклоны других слуг.
Домоправительница сказала:
— Это Энни, ваша служанка, госпожа. Сделай шаг вперед, девочка.
Заалевшая Энни выступила вперед и присела в реверансе, пробормотав:
— Добрый день вам, мэм.
Послышалось короткое нервное хихиканье лакея, «молкнувшее под свирепым взглядом дворецкого. Элизабет благосклонно кивнула горничной.
Семья вошла в дом и сразу проследовала в гостиную. Миссис Рейнолдс поспешила проконтролировать процесс приготовления чая в честь этого особого дня.
Энни догнала ее в дверях кухни.
— Что с тобой, Энни? Ты же измяла свой передник, — Энни вынула руки из карманов.
— Миссис Рейнолдс, я… не смогу.
— Что ты не сможешь, глупая девчонка? И почему ты здесь, а не в комнате своей госпожи? Ее горничная, миссис Уилкинс, будет искать тебя.
— Я боюсь.
— Какая ерунда. Миссис Дарси не съест тебя, а вот я могу. Теперь иди.
Элизабет, возможно, была бы сама потрясена, доведись ей узнать, какой эффект произвело на слуг ее холодное спокойствие.
— Как тебе мой спектакль? Я сумела произвести на тебя впечатление? — спросила она у Дарси, закатывая глаза.
— Мои поздравления, принцесса, — ответил Дарси. — Слуги не скоро опомнятся от твоего появления.
— К тому времени, как они начнут это забывать, мне следует определиться, что я такое.
Она села на диван рядом с Джорджианой.
— Дорогая Джорджиана, я напугала тебя? Признаюсь, я сама жутко волнуюсь. — Джорджиана неуверенно рассмеялась. — Ты сможешь простить меня?
— О да. То есть мне не за что прощать.
— Джорджиана, мне нужно многое узнать об этом доме.
— Я ничем не занималась здесь, с тех пор как вернулась домой из школы. Миссис Рэйнолдс — вот кто за все отвечает и кто все знает здесь!
— Тем больше у меня причин утвердить свой авторитет с самого начала. Пройдет совсем немного времени, слуги оправятся от потрясения, и мы великолепно поладим.
До помолвки Элизабет одно лишь упоминание о красивом доме Дарси в Дербишире вызывало у миссис Беннет приступ язвительной критики. Какое раздражение испытывала она при виде этого молодого человека! Она не переносила, когда ей напоминали о его богатстве и высоком положении, которого он, в ее главах, не заслуживал! Однако ее неприязнь к Дарси сменилась жаркой радостью, как только ее дочь получила те преимущества, которые давало упомянутое богатство и высокое положение.
Она даже захотела увидеть Пемберли, особенно когда обе ее незамужние дочери получили приглашение провести там Рождество.
Мисс Кэтрин Беннет, которую чаще звали уменьшительным именем Китти, исполнилось восемнадцать лет. С тех пор, как после замужества троих из ее сестер их семейный круг резко сузился, она, не слишком склонна» к чтению и размышлениям, изнывала от скуки. Приглашение в Пемберли вызвало у нее бурный восторг.
— Боже мой, детка! — вскричала ее мать. — Ни за что на свете я не смогу лишить тебя этого приключения. Где же Мэри? Мы должны просмотреть ваши наряды.
Но Мэри, к своим девятнадцати обладавшая большей зрелостью и рассудительностью, к тому же наделенная способностью к самопожертвованию, удивила их всех, отклонив любезное приглашение. Если бы гордыня не считалась грехом, Мэри, возможно, решилась бы поздравить себя с тем, что является самой самоотверженной из всех пятерых сестер. Она заявила, что она не станет даже рассматривать возможность покинуть родителей на праздники, поскольку только Бингли и Джейн будут составлять им в эти дни компанию. Ведь они лишились общества не только Элизабет, но также и брата миссис Беннет, мистера Гардинера, и его семьи. Они всегда проводили Рождество вместе, но теперь Гардинерам тоже предстояло поехать в Пемберли.
Мистер Беннет, к которому не преминули обратиться за советом, заявил, что готов провести Рождество без Мэри, но молодую девушку невозможно было заставить свернуть с выбранного ею пути исполнения дочернего долга.
Китти никогда не ездила дальше дома своего дяди в Лондоне.
Отец заявил, что не может оставить ее в течение трех часов без присмотра, и настоял на необходимости сопровождать ее до Лондона, где, перед отъездом, со всем семейством дяди и тети ей предстояло ночевать.
В итоге, спустя всего каких-нибудь несколько недель после свадьбы сестры, Китти оказалась за письменным столом, погруженная в выведение строчек на особенной бумаге с волшебным названием «Пемберли».
