Я остановилась у Джереми, и первые несколько дней намеренно ничего не говорила о своей жизни в Солуорпе. В конце концов его терпение лопнуло, и однажды вечером, когда мы возвратились из театра, моего доброжелателя прорвало:
– Ну и как вы там поживаете с Ричардом?
– О, великолепно, – томно промурлыкала я. – Знаешь, Джереми, он полностью соответствует твоему описанию: такой хороший, добрый человек…
– Делал какие-нибудь предложения? – неуверенно хмыкнул Джереми.
– Предложения? – округлила я глаза.
– О Господи, Элизабет, – взмолился он, – да перестань же смотреть на меня невинными глазами шестнадцатилетней девочки. Ты отлично понимаешь, что я имею в виду.
– А-а, понимаю, – протянула я многозначительно. – Нет, Ричард во всех отношениях остается истинным джентльменом.
– Удивлена небось? – спросил он грубовато, задрав бровь.
Пришлось признать, что подобное обхождение – это что-то новенькое для меня.
– Твоя беда, Элизабет, в том, что ты всегда зналась только с военными, а у них особый образ жизни. Тебе попросту неизвестно, каков нормальный, порядочный англичанин. А именно таков Ричард – становой хребет нации, соль земли. Без таких людей не было бы самой Англии. Однако он и подобные ему не могут похвастать вычурностью и экстравагантностью. Никаких тебе драм, никаких изысканных одеяний – они всего лишь порядочны и честны, живут, поклоняясь тем же богам, которым молились их предки, боготворят женщин, продолжающих их род. Что, необычно все это, м-м?
Он был абсолютно прав. В Солуорпе не было алых тканей и позолоты, не было темно-зеленого бархата, не было металлического запаха золотых эполет, не было мундиров с сияющими пуговицами, бряцания шпаг и звона шпор. Там не было возбуждения жизни, спрессованной в секунды. Лишь теплый запах домотканого холста да табака наполнял старый дом – милый деревенский запах ничем не нарушаемого спокойствия. Внезапно я ясно представила моего Дэвида в таком же доме и едва не всхлипнула. Джереми умел задеть за живое, когда хотел, но я не подала виду, что его слова достигли цели.
– Меня такая жизнь вполне устраивает, – откликнулась я. – Иначе я была бы вынуждена покинуть это место.
– А с такими, как Ричард, – гнул свое Джереми, не спуская с меня острого взгляда, – беда в том, что они, понимаешь ли, слишком благородны. Просто дьявольски благородны. Ждешь-ждешь, что он тебе скажет, а он возьмет и предложит руку и сердце.
– Что было бы весьма прискорбно, – холодно сказала я, – поскольку означало бы невозможность моего дальнейшего пребывания в Солуорпе.
В глазах Джереми мелькнуло выражение отчаяния.
– Вижу, призрак Прескотта все еще преследует нас.
– Он вовсе не призрак! – взорвалась я, ощутив, как от слов Джереми у меня мурашки побежали по коже.
– Все, больше ни слова. Умолкаю, – сдался он со вздохом. – И все же иногда мне кажется, Элизабет, что ты одна из величайших дур на нашей грешной земле.
Я вернулась в Солуорп к радостному Ричарду и любезному Джону Принсу. Мне показалось, что настало время для нового шага. В разговоре с Принсом я выразила готовность вместе с Мартой заняться оказанием врачебной помощи беднякам, как мы делали это в Суссексе. В мельчайших подробностях мною были расписаны наши познания в области применения лечебных трав, а также успехи, которых нам порой удавалось добиться на ниве избавления крестьян от различных недугов. Поначалу на его лице отразилось сомнение, потом он рассмеялся своим особым отрывистым смехом, в котором почти не было веселья.
– Почему бы и нет? Вполне можете попытать счастья, однако не удивлюсь, если у вас окажется не слишком много пациентов. Знаете ли вы, что говорят о вас двоих деревенские жители?
Я покачала головой.
– Они думают, что вы обе – ведьмы. Так что пару сотен лет назад вас, вероятно, сожгли бы на костре.
– Что ж, в каком бы веке это ни произошло, вы бы наверняка выручили нас. Уверена в этом, – сказала я с улыбкой.
И вновь прозвучал смех, от которого шел озноб по коже.
– Это я-то? Они всего лишь подозревают, что вы ведьмы. Что же касается меня, то тут уж у них никаких сомнений нет. Они уверены, что я – колдун. И что мы все вместе околдовали нашего сквайра.
– Неужели? – поразилась я. – Довольно глупо с их стороны. Ведь должны же они понимать, как много вы делаете для них, как вы добры!
И все же по зрелом размышлении я, кажется, отчасти поняла причины крестьянского суеверия. И по облику, и по манерам Принс и Марта на удивление походили друг на друга. Меня часто забавляло, когда я видела, как тщательно они избегают друг друга. Что же касается меня самой, то действительно со времени моего приезда в Солуорп Ричард сильно изменился, а это могло дать пищу местным пересудам.
– Для этих людей дьявол более реален, чем сам Господь Бог, – хмуро произнес Принс. – Должно быть, как и для всех нас, – добавил он, бросив на меня свой странный сверкающий взгляд.
Однако, несмотря на все предрассудки деревенских жителей, мы с Мартой храбро взялись за дело, начав по собственным рецептам варить снадобья и предлагать помощь нуждающимся. Нам очень повезло: Марте удалось оказать успешную помощь во время трудных родов и спасти фермерскую дочку от, казалось бы, неминуемой гибели. Это было расценено как чудо. Я же с не меньшим блеском спасла от ампутации ногу местному батраку, в которую тот по неосторожности вогнал ржавый гвоздь. Этого успеха я добилась с помощью припарок. Таким образом, мы выиграли битву, и вся деревня потянулась к нам нескончаемым потоком. Как я и ожидала, это произвело на Джона неизгладимое впечатление. Он начал крутиться вокруг нас, предлагая помощь, в то время как мы варили наши зелья.
Одним теплым летним днем мы оказались вдвоем в избушке, которая была отведена нам с Мартой для приготовления лекарств. Было очень жарко, а потому он работал, закатав рукава. Видеть его смуглые жилистые предплечья, изящные кисти рук было для меня искушением, тяжелее которого трудно придумать. В перерыве между манипуляциями я украдкой, будто невзначай положила ладонь ему на локоть. Он отдернул руку как ужаленный. Я не восприняла это как предупреждение, совсем потеряв голову от жары и возбуждения. Чуть позже я, притворно оступившись, на долю секунды прильнула к нему своим горячим телом. Грубо схватив меня за плечи, он отшатнулся.
– Не надо! – произнес Принс необычным хриплым голосом.
– Чего не надо? – столь же резко спросила я, раздосадованная его бестолковостью.
– Не надо пытаться соблазнить меня своим телом, – не снижая тона, пояснил он. – Ничего у вас не получится. Я не слепой и тем более не ослеп за то время, что вы здесь находитесь. Так что, госпожа Спейхауз, объяснимся начистоту: я принадлежу Богу и у меня лишь одна невеста – Его Церковь. Ничто и никто больше для меня не существует. Еще не родилась та женщина, которая собьет меня с избранного пути, как бы красива она ни была и к каким бы уловкам ни прибегала. Если вам нужен мужчина, то идите лучше к бедному Ричарду, который готов целовать землю под вашими ногами. А меня будьте добры оставить в покое.
