Сейбер приник ртом к ее груди и пробормотал:
– В карете – что ж тут такого? Может, нам каждый день совершать такие прогулки? А может, по нескольку раз в день?
– Сейбер! – Все ее тело горело.
– Элла! О да, Элла. О да.
– На это не требуется нескольких часов – даже нескольких секунд, – вымолвила она, задыхаясь.
– Каждый раз? Ты права, любовь моя. – Он застонал, откинулся назад, закрыл глаза, и она снова ощутила внутри себя горячий прилив. – Ты права, Элла. Подумай только, сколько раз мы сможем проделать это всего за один час.
Панельная обшивка, взятая от испанского галеона времен Великой Армады, покрывала стены огромного вестибюля в Бретфортен-Мэнор. Элла стояла перед равелином из черного дерева – таким же темным, как и резные панели. Она сняла перчатки и сунула их в ридикюль.
Никто не встретил их. Сейбер взял ключи от дома в крошечной деревушке Бретфортен, у хозяина таверны «Барашки», и сам помогал Поттсу разгружать багаж и вносить вещи в дом.
Когда они приехали, уже сгустились сумерки, а теперь к тому же накрапывал мелкий дождик.
Сапоги Сейбера гулко стучали по каменным плитам – он вошел в вестибюль, держа в руках последние чемоданы.
– Поттс займется лошадьми. Он устроится в конюшне. Она рассеянно провела рукой по волосам.
– Красивый дом, – заметил Сейбер. – Я уж и забыл, как он выглядит.
– Я думала, ты отвезешь меня в Шиллингдаун после свадьбы, – робко промолвила Элла.
– Я никогда этого не говорил. Мы едем совсем в другом направлении, и тебе это известно. После мы отправимся в увлекательное свадебное путешествие, а пока, надеюсь, неплохо проведем время и здесь.
Он направился к деревянной резной лестнице.
– Я тебя устрою, а потом посмотрю, что тут найдется поесть, – сказал он, поднимаясь.
Он ее устроит.
– Сейбер?
– Предоставь это мне. Ты, наверное, хочешь осмотреть дом или разобрать свои вещи.
Ей не хотелось ни осматривать дом, ни разбирать вещи. Она побежала вверх по лестнице вслед за Сейбером. Они прошли через хорошо обставленные комнаты в прелестную желтую спальню, где Сейбер поставил чемоданы.
– Кто владелец этого дома?
– Старый друг Девлина. Поэтому-то он и не был на нашей свадьбе – он готовился к нашему приезду.
Она оглянулась.
– Девлин? А мы его увидим? Сейбер рассмеялся:
– Вряд ли. Он умеет прятаться, когда надо. Хозяева сейчас тоже отсутствуют.
– Я вижу. Здесь нет слуг, Сейбер.
– Я буду делать все, что обычно делает твоя горничная, – сказал он ей, избегая смотреть ей в лицо. – Каждый день сюда будет приходить женщина, помогать по хозяйству. Мы займем всего несколько комнат.
– А сколько мы здесь пробудем?
– Думаю, тебе будет удобно в этой комнате. Элла скрестила руки на груди.
– Как долго мы здесь пробудем, Сейбер? – Это ей должно быть здесь удобно?
Он раздвинул портьеры на окнах.
– Днем отсюда видно озеро.
– Сейчас ночь.
– Да. – Он помолчал и снова закрыл портьеры. – Мы пробудем в Бретфортене столько, сколько потребуется.
– А как ты определишь, когда нам уехать?
– Я сам решу. – Он обернулся к ней. – Пожалуйста, предоставь мне принимать решения за нас обоих.
Он снова стал чужим, отдалился от нее.
– Я заранее согласна с твоими решениями, – спокойно сказала она ему. – Я всего лишь прошу тебя объяснить, что заставляет тебя так поступать. Впрочем, забудем этот разговор. Я подожду, пока ты не привыкнешь обращаться со мной, как с равной.
Он ничего не ответил.
Элла оглядела комнату.
– Я ожидала, что ты выберешь нечто более соответствующее твоему вкусу – что-нибудь необычное. – Миниатюры в позолоченных рамках с изображениями цветов покрывали одну из стен. Фарфоровые фигурки – дамы в широких кринолинах – заполняли все свободное пространство на туалетном столике вперемешку с портретиками в серебряных рамках. Модные куклы в платьях, изображенных на гравюрах Аккермана, и сотни раковинок, заполнивших полки в застекленном угловом кабинете. Изящная, элегантная мебель во французском стиле.
Сейбер не сделал никаких замечаний относительно убранства комнаты. Он положил дорожный чемодан на вышитое желтое покрывало и расстегнул ремни.
– Ты правда собираешься прислуживать мне при одевании? – спросила она его.
Он открыл чемодан и принялся неуклюже вытаскивать ее одежду, завернутую в тонкую бумагу.
– Я же сказал тебе, что буду делать все, что обычно делает твоя горничная.
– А я хочу обратно в карету.
Сейбер выронил ночную рубашку, и она соскользнула на пол.
– Что?
Элла подошла и встала с ним рядом. Она подобрала рубашку и положила ее в чемодан.
– Я сказала, что хочу обратно в карету. Мне там нравится. Мы прикажем Поттсу везти нас, куда глаза глядят.
– Элла…
– Конечно, иногда нам придется останавливаться, чтобы переменить лошадей, да и Поттсу тоже надо что-то есть и пить время от времени.
Сейбер снова вытащил рубашку из чемодана и осторожно расправил ее на постели.
– А как насчет нас с вами, мадам? Неужели нам не дозволено будет иногда подкрепиться? – Хорошо знакомая насмешка зазвучала в его голосе.
– Нет – по крайней мере до тех пор, пока мы не обессилим от наших развлечений. – Она вскинула на него глаза. – Мне нравится заниматься с тобой любовью, Сейбер.
Он привлек ее к себе и поцеловал.
Она знала, что он покинул ее – в очередной раз.
Элла перевернулась и приложила руку к подушке, на которой совсем недавно покоилась его голова.
– Сейбер? – Откинув волосы с лица, она села и вгляделась в темноту.
Это была уже пятая ночь, которую они провели в Бретфортен-Мэнор. Пятая ночь, в течение которой они с Сейбером любили друг друга, пока Элла не засыпала, счастливая и умиротворенная. И пятую ночь подряд, просыпаясь, она обнаруживала, что его рядом уже нет.
Каждое утро он появлялся в спальне, замкнутый и смущенный, и помогал ей одеваться. День проходил следующим образом: Сейбер запирался в библиотеке, а Элла тем временем пыталась беседовать с приятной, но молчаливой миссис Габблер, которая прислуживала по дому.
На следующее утро после их приезда Элла попыталась сказать Сейберу, что чувствует себя несчастной, поскольку он отвергает ее постель. На это он ответил ей, что есть вещи, которые лучше не обсуждать.
Этому надо положить конец.
– Есть вещи, которые необходимо обсуждать, супруг мой, – произнесла она вслух – ее сердитый голос несколько укрепил ее решимость. – И ты выслушаешь меня.
Она выползла из постели и натянула на себя кружевной пеньюар, подаренный прабабушкой.
– Где ты прячешься, негодяй? Как ты можешь быть сначала таким нежным и любящим, а потом грубым и невнимательным?
