— Готовы?
Летти попрощалась и оперлась на руку полковника в синем рукаве. Тщетно пытаясь успокоиться, она пошла прочь, покидая Рэнсома Тайлера, который — в этом она больше не сомневалась — и был Шипом.
Теперь все будет не так, как прежде. Летти ясно сознавала это, но ей было все равно. Поразительное открытие должно было вызвать у нее потрясение, но не вызывало. Так велико было облегчение, которое она почувствовала, когда все сомнения разрешились, что, несмотря на притаившийся внутри страх, ей хотелось петь, кричать от радости. Ничего этого Летти не сделала. Она спокойно ехала назад в Сплендору, но была при этом так сосредоточена на своих мыслях, что проехала мимо сборщика налогов О'Коннора, не заметив его. Он так и застыл со шляпой в руке на одной из улиц На-китоша, с удивлением глядя вслед удалявшейся коляске.
Летти рассчитывала застать тетушку Эм одну, но напрасно — кроме Салли Энн, которая так и не уехала, там еще были и Мари Вуазен с Анжеликой. Похоже, девушки приехали, чтобы Анжелика могла проститься. Все они собрались в спальне тетушки Эм — очевидно, хотели, чтобы визит прошел не замеченным для посторонних. Лайонел рассказал Летти, кто приехал и где их найти. Еще несколько часов назад Летти сомневалась бы, стоит ли идти туда, где ей, скорее всего, будут не очень рады. Но сейчас же самым важным было как можно скорее встретиться с тетушкой Эм и все обсудить.
Подойдя к двери, Летти услышала их голоса. Все замолчали, как только она постучала, но через несколько секунд ее пригласили войти.
Тетушка Эм сидела на пуфике, по обеим сторонам от нее стояли Салли Энн и Мари Вуазен, а перед ней на коленях стояла Анжелика, пряча заплаканное лицо в складках платья пожилой женщины. Когда Летти вошла, Анжелика выпрямилась и закрыла лицо носовым платком.
— А, это вы, Летти, — произнесла тетушка Эм. — Я думала, это Мама Тэсс идет забрать поднос с кофе.
— Я могу его унести, если хотите, — искренне предложила Летти — она понимала, что пришла не вовремя.
— Что вы, что вы, не нужно. Мама Тэсс вот-вот будет здесь.
Летти прикрыла за собой дверь и прошла в комнату.
— Я не хотела помешать… — осторожно начала она. Анжелика наконец показалась из-за носового платка:
— Ах нет, это все я. Не обращайте внимания, через минуту я успокоюсь.
— Мы все равно уже собирались уходить, — сказала Мари.
Тетушка Эм взяла Анжелику за руку.
— Как мне убедить тебя, что во всем этом нет необходимости?
Девушка обреченно пожала плечами:
— Вы же знаете, как обстоят дела.
— Но ведь не обязательно делать такой выбор. Многие из ваших уезжают в Калифорнию или Мексику. Там их принимают за…
— За испанцев. Да, я знаю. Но отец никогда не согласится. Он будет держаться за свою землю до конца. В этом его главная гордость — быть крупным землевладельцем. А мне этого недостаточно.
— Но вы оба должны понять, что уже никогда не будет так, как до войны. Ничего не будет, как прежде.
— Я буду довольствоваться жизнью с человеком, который меня избрал.
— Ты можешь ему доверять? Я хочу сказать — по-настоящему доверять?
— Мне ничего другого не остается. — В дрожащей улыбке девушки была печаль всех женщин мира. Тетушка Эм вздохнула:
— Не буду скрывать, не нравится мне все это. Но это твой выбор, и я не могу с уверенностью сказать, что на твоем месте поступила бы по-другому. Когда ты уезжаешь?
— Завтра ночью.
— Завтра ночью? Но почему?
Анжелика отвела взгляд:
— Но это же так понятно.
— Вот что я тебе скажу: он просто-напросто дурак.
— Но ему нужно позаботиться о своей репутации. Вы же сами сказали, что теперь все не так, как прежде. Теперь уже не модно иметь цветную любовницу.
— Подумать только, «не модно»! Что же за жизнь тебе уготована, если он даже не хочет показываться с тобой на людях?!
— Другой жизни для меня нет. Но, возможно, я не права и он просто хочет успеть в Монро к отплытию парохода.
— В Монро? — Тетушка Эм нахмурилась, и по всему было видно, что она ждет объяснений.
— У него там, кажется, какие-то федеральные дела. А возможно, он не хочет рисковать и знакомить меня со своими друзьями, которых наверняка встретит, если мы сядем на поезд в Колфаксе.
Салли Энн положила руку на плечо девушке:
— Анжелика, пожалуйста, не уезжай.
Анжелика улыбнулась, но ее большие карие глаза опять наполнились слезами.
— Спасибо за вашу заботу, я этого никогда не забуду. Но у меня нет другого выбора.
— Лучше бы это был человек твоей расы… лучше, чем этот бесчувственный болван, который увозит тебя!
Салли Энн не назвала имени сборщика налогов, но Летти решила, что она сделала это из деликатности.
Анжелика подняла голову, глаза ее блеснули.
— Моей расы? Но во мне только четверть негритянской крови, только четверть. Какой же я расы?
Все пристыженно замолчали. В законе четко говорилось, что даже капля негритянской крови делает из белого человека цветного. Это бессмысленное положение не изменили ни война, ни законы Реконструкции.
Анжелика выпрямилась, расправила юбки и хотела встать, но тетушка Эм остановила ее, взяв за руку.
— Ты милая, прекрасная женщина и замечательный человек. Никогда не забывай об этом. Если ничего не получится, не будь слишком гордой и возвращайся домой.
— Я вернусь, — тихо сказала Анжелика. — Мне очень неловко, что я залила вас слезами, но так уж получилось. И я даже рада этому. Вы мне очень помогли.
Тетушка Эм покачала головой:
— Ты знаешь, мы желаем тебе счастья.
— Я знаю. Ну, мне нужно идти, чтобы успеть собраться.
Анжелика поднялась, взяла со столика свою шляпу, надела ее и закрепила булавкой. Мари опустила вуаль и взяла с кровати свою вязаную сумочку. Все вместе они вышли из комнаты и прошли на веранду, где долго прощались. Затем обе гостьи спустились к своей коляске. Летти, Салли Энн и тетушка Эм долго смотрели им вслед и махали, пока они не скрылись из виду.
— Если бы О'Коннор не предложил ей ехать в Новый Орлеан, Анжелика жила бы здесь вполне счастливо, — мрачно заметила тетушка Эм. — Я готова убить этого человека.
— У меня есть идея получше, — сказала Летти. Ее глаза светились от воодушевления, которое она чувствовала в последние полчаса.
— О чем вы говорите?
— Что вы имеете в виду?
Обе женщины произнесли это одновременно. В голосе тетушки Эм была подозрительность, а в словах Салли Энн звучало раздражение. Но они были заинтригованы и внимательно всматривались в лицо Летти.
Летти рассказала им все, что задумала.
