Пора!
Летти пришпорила лошадь и выскочила из-за деревьев на дорогу. Она с такой силой дернула поводья, что лошадь под ней заржала, попятилась, а потом поднялась на дыбы. Запряженная в коляску другая лошадь резко остановилась и забилась в оглоблях. Человек на козлах выругался и вскочил на ноги. Он натянул вожжи, заставляя рвущееся, храпящее животное успокоиться. Летти осадила свою лошадь и, выпрямившись, вытащила револьвер.
— Какого черта?! — с яростью закричал человек в коляске. — Прочь с дороги!
Летти почти сутки упражнялась, чтобы говорить хрипящим шепотом, пока и в самом деле не охрипла. Но когда она узнала этого человека, чуть не забыла все свои тренировки. Так вот кого ждала Анжелика! Что ж, в таком случае неудивительно, что она приняла его сомнительное предложение!..
Но на размышления времени не было — как и на изменение плана: он выпустил вожжи из одной руки и полез в карман сюртука.
— Нет! — скрипучим голосом выкрикнула Летти. — Руки вверх! Быстро!
Мужчина на козлах неохотно подчинился.
— Ты идиот, — сказал он тихо, но резко. — Ты знаешь, кто я?
— Знаю. Вылезай из коляски.
— Что?!
— Ты слышал, что я сказал. Вылезай! — Она подняла револьвер, целясь ему в сердце; с этого расстояния промахнуться было невозможно.
— Да я тебе за это кишки выпущу!
— Попробуй, — спокойно ответила Летти.
Это ее спокойствие привело его в ярость. Он приподнялся и снова попытался добраться до внутреннего кармана сюртука. Летти прицелилась и нажала на курок без всякой задней мысли или каких-нибудь угрызений совести.
Револьвер выстрелил. Рука ее тут же занемела от отдачи, из облака дыма вылетело оранжевое пламя. Мужчина согнулся и упал на сиденье, схватившись за руку. Послышалась его злобная брань.
Летти не ожидала, что сможет когда-нибудь выстрелить в человека. Но он и не заслуживал гуманного отношения после того, что собирался сделать с Анжеликой. Во всяком случае, он сам был виноват.
Теперь ей нужно было спешить: домочадцы Анжелики Ла Кур могли услышать выстрел и прийти сюда посмотреть, что случилось.
— Не советую этого повторять, — произнесла Летти жестко, молясь про себя, чтобы рана оказалась неопасной. — А теперь вылезай.
Он спустился на землю. Медленно, придерживая раненую руку.
— Черт бы тебя побрал, кого ты из себя изображаешь? Шипа?
Летти была поражена. Ведь именно такое впечатление она и хотела произвести, и если ничего не вышло, то какой смысл во всем этом? Однако времени рассуждать не было. Ей ничего не оставалось, как завершить начатое. Летти заставила лошадь подойти на шаг и встать чуть левее, сама же не спускала с мужчины глаз.
— Раздевайся!
Последовали новые проклятья, но он подчинился. В дорожную грязь полетел сюртук, шелковой лентой туда же прошелестел галстук, затем рубашка. Подтяжки потребовали больше времени, так как он оберегал раненую руку. Но пуля, слава богу, только поцарапала ему предплечье.
— Сапоги и брюки тоже, — невозмутимо скомандовала Летти.
— Иди ты к черту!
— После тебя, — ответила она.
Летти хотела сказать это хрипло и невнятно, но вместо этого слова прозвучали достаточно четко. Он долго и внимательно смотрел на нее и вдруг сказал:
— А твой голос мне знаком.
Волна ужаса захлестнула Летти, но она спокойно повторила:
— Сапоги и брюки.
— Я вспомню, кто ты, и тогда…
Угроза повисла в воздухе. Он нагнулся и, прыгая то на одной ноге, то на другой, стянул сапоги. Потом спустил брюки, вылез из них и остался в кальсонах.
— Туда, к дереву! — Она револьвером показала на дуб, который выбрала еще раньше. На седле у нее было несколько мотков веревки. Летти взяла ее, не сводя глаз с белеющей фигуры стоявшего перед ней мужчины. Вытащив ногу из стремени, она соскользнула на землю и поднырнула под головой лошади.
— Руки за спину! — бросила она.
— Я истекаю кровью, будь ты проклят!
К счастью, это было не правдой, хотя царапина действительно слегка кровоточила. Не опуская револьвер и оставаясь на безопасном расстоянии, Летти размышляла, как же привязать его к дереву, не выпуская из вида и контролируя каждое его движение? Эта проблемы решилась быстро: Лайонел, словно безмолвная тень, внезапно возник рядом с ней. Он взял у Летти веревку, а она завела за дерево сначала одну руку пленника, потом вторую. Лайонел туго затянул веревку, и через минуту все было кончено. Привязать к дереву ноги было уже просто. В качестве последней меры предосторожности Летти достала из кармана носовой платок и, встав на цыпочки, завязала пленнику глаза.
Она даже подумала, не засунуть ли ему в рот кляп, но решила, что не надо. К тому времени, когда его обнаружат, они будут уже далеко отсюда, и это не имело большого значения.
Оставалось сделать одну важную вещь. Летти подала знак Лайонелу, чтобы он увел тетушку Эм и Салли Энн из сливовой рощи к фургону, а сама отошла от дерева и оценивающе посмотрела на свою работу. Похоже, все было в порядке. Она осторожно достала из кармана своего плаща панцирь саранчи, проколотый шипом, и на несколько секунд задержала взгляд на человеке у дерева. К чему же прицепить панцирь? Разве что к кальсонам? Недолго думая, Летти так и поступила.
Надо было спешить. Бросившись к коляске, Летти стегнула вожжами по крупу лошади, и коляска, громыхая, помчалась в ночь. Затем она направилась к своей лошади, подобрала волочившиеся по земле поводья и тут только вспомнила про сброшенную в кучу одежду. Она решительно свернула ее и перевязала рукавами сюртука. В одном из карманов что-то приглушенно звякнуло. Пленник отчаянно задергался, извергая страшные проклятья и угрозы. Не обращая на них внимания, Летти закинула сверток на свою лошадь и привязала к седлу. Сердце билось так сильно, что на этот раз ей ничего не стоило забраться на лошадь.
Доскакав до фермерского дома, Летти обнаружила, что ее спутники уже успели забраться в фургон и отъехали на некоторое расстояние. Догоняя их, Летти пришпорила лошадь. Они остановились, чтобы она успела забросить в фургон сверток с одеждой и влезть туда сама. Лошадь ее привязали к повозке и тронулись дальше. Летти попросила Лайонела отвернуться и поспешно переоделась. Очень скоро они опять выглядели, как компания дам с маленьким мальчиком.
Спокойно они ехали домой. А там, где их уже не было, привязанный к дубу, ругался и пытался высвободиться не сборщик налогов О'Коннор, а Мартин Иден.
* * *
Они отметили успешное завершение операции ежевичной наливкой. Пили из тонких фужеров венецианского стекла, которые подарили тетушке Эм еще на свадьбу. Даже Лайонелу дали фужер, но он уже через две минуты положил голову на кухонный стол и закрыл глаза.
