а Тор и Тюр пусть хранят вас от опасностей и ссор! Примите рог благословения".
Я отпиваю из протянутого мне рога. Присутствующие приветствуют всё это возгласами.
Годи отпивает из рога, говоря пожелания нам, и передает по кругу. Каждый говорит свои пожелания, пьет и передает другому. Когда круг завершен, рог передают годи, он выливает остаток в чашу камня. А затем он берет зеленую ветвь, обмакивает ее в чашу камня и брызгая на моё платье, говорит:
Да благословят боги ваш брак! Пусть он будет крепким и счастливым!». Потом берет горсть зерна и посыпает им меня, говорит: «Пусть достаток сопутствует вам! Пусть потомство ваше будет многочисленно!
А дальше звучат его главные слова:
«Свадьба свершилась! Пусть пир будет веселым!»
Всё это время, меня трясёт, пальцы рук становятся холодными, вернее ледяными.
Ещё ничего не заканчивается и мы направляемся к окраине леса, неподалёку.
Теперь с нами волхв Плескова Селезар.
Собралось много народу, кривичи приветствовали своего князя и его дочь, варяги приветствовали жениха и невесту. Кругом всё было украшено цветными лентами и венками из цветов и перьев. Вот таким большим количеством народа свадебная церемония и двинулась к капищу. Там нас ждал волхв, он подносит нам караваи жениха и невесты, с соответствующими словами их разрезали на половинки. Одну часть каравая жениха складывают и связывают с половиной каравая невесты и приносят Богам. Оставшиеся части делят между присутствующими прямо на капище.
После слова волхва мы даём друг другу клятвы любви и верности.
Мы их проговорили, но жениха я так и не увидела.
Под слова волхва, ритуал продолжается.
Покров невесты поднимает князь Владдух и я глаз не поднимаю, мне уже всё равно, в груди холод и понимание, что больше не увижу Сверра, слёзы стоят в глазах.
Волхв венчает нас металлическими обручами поверх цветочных венков, связывает руки нам свадебным рушником и, взявшись за его концы, ведёт нас вокруг крады Назидательное и поздравительное слово волхва, звучит как предупреждение о том, что совместная жизнь — тяжёлый труд.
Нас осыпают зерном, маком, хмелем на выходе с капища, под общее ликование. И мы все отправляемся в стан жениха, пир будет. В большом скоплении народа, мы двинулись ко двору моего мужа, конунга Рёрика, я опустив глаза и совсем не смотря по сторонам и на мужа, совсем поникла. Словно мою грудь рвали на части и она в алых каплях крови.
Уж совсем не было сил, быстрее бы пир закончился, я вся дрожала. Почувствовала теплую мужскую руку, нежно взявшую мою, она поддержала меня в дороге.
Вот и продолжение свадебной традиции, начался вынос каши под песню — намёк, паре пора уединиться. Мы с Рёриком уходим «на подклет», я иду опустив голову, решат. что из скромности. А на самом деле, я будто умерла и нет уж мира вокруг.
Мы остаемся с мужем вдвоем, в сумраке конунг пропустил меня вперёд. Он тихо стоит за моей спиной, берет мою руку и целует:
— Моя Ясина, моя любая.
Слеза скатывается по моей щеке, я замираю, потому что слышу голос Сверра. Резко распахиваю глаза и вижу любимого.
— Ты…
— Ясинка моя любимая…
Прижимает меня к себе, я начинаю плакать, захлебываюсь слезами. Меня трясёт, ноги подгибаются. Сверр поднимает меня на руки и в два шага преодолевает путь до лежанки. Усаживается и успокаивает меня, поглаживая по спине и голове, склоняет свою голову ко мне.
— Сверр, Сверр…
Не в силах. что либо говорить, прижимаюсь к нему.
— Отец твой всё знает, дал добро.
Я поднимаю заплаканные глаза и ловлю его взгляд.
— А Рёрик? — я ничего не понимаю.
Сверр слегка дёргает губами в улыбке, и проговаривает:
— Ты на свадьбе-то своей была? Или повторим?
— Ты об чём, любимый? — смотрю на Сверра
— Мы с тобой муж и жена, Рёрик женился на княжне Прекрасе, дочери князя Младена.
Он склонив голову целует меня, а я в ответ обхватываю его за шею, прижимаюсь, боясь потерять.
* * *
Он не отпускал меня, боясь вновь потерять.
Она не отпускала меня, боясь вновь потерять.
Два сердца, потерявшиеся во времени, бились вновь рядом, как и начертано их судьбой.
Вокруг была звёздная ночь, ночь соединившая нас до конца жизни.
— Люблю тебя! — шептала я.
— Ясиночка, я люблю тебя! — вторил он мне.
Жаркие объятия и поцелуи, сплетение тел и шёпот о любви вечной и бесконечной.
Только утром, на рассвете, мы лежали обнявшись и целуя друг друга, я заговорила:
— А что же твоя жена? Что теперь с ней?
— Какая жена? — Сверр удивленно на меня посмотрел.
— Видела рядом с тобой её, в нашем поселении, в Ладоге по весне.
— Ясинка моя, нет у меня никакой жены. Видела должно быть, рядом Озару, так она жена Кнута. Прости за то, что оставил, давно нужно было найти и настоять на встрече. А я думал ты жениха любишь, так и Хват говорил…
— Хват перепутал, решил, что Рёрика люблю. А я люблю тебя, люблю.
Горячие губы вновь уносят меня в жаркую страну желания.
— Яся, а что с волосами, почему отрезаны, — перебирает рукой пряди моих волос.
— Были ещё короче, — прижимаюсь к нему.
— Что это значит? — он хмурит брови.
— Погоди сейчас покажу, я подбегаю к небольшому ларцу, в котором хранятся все мои дорогие вещицы. Достаю птиц золотистых, летящих клином, надеваю на шею, волосы убираю.
— Не признаешь? — подхожу.
Он смотрит, ничего не понимая.
— Видел где-то этих птиц…
— Когда-то я жила в твоем доме, и ты рассказывал мне про мир вокруг, про дальние дороги, про походы. Я мечтала, пойти в поход с тобой, быть рядом. И вот…
— Ты… — он не может поверить.
— Я, — улыбаюсь.
— Яся? Ты, мальчишкой? А Хват знал?
— Без него ничего бы не вышло.
Любимый вновь сжимает меня в объятьях, шепчет мне в висок.
— Мы вместе, до конца
— Вместе…
Осень, поселение варягов, прошел год. Моё семнадцатое лето.
Время не на миг не останавливается, мелькают перед глазами закаты и восходы, звезды на ночном небе. Вот и этот год прошел, будто один день.
Наступившая осень, принесла мне радость, мне и не верится, и верится.
С нетерпением жду, когда муж вернётся из похода, немного грущу и беспокоюсь. Но вести о возвращающейся домой дружине и её конунге добрые, а потому мне остается только ждать.
Как когда-то четыре года назад, я направляюсь к ручью, полюбившемуся мне
