О своей матери Эрнан впервые услышал незадолго до смерти отца. Луис Монкада позвал к себе сына и сказал:
– Я решил рассказать тебе о женщине, которая произвела тебя на свет. Думается, ты должен услышать о ней, иначе это будет несправедливо. Ее зовут сеньора Хинеса, и если она еще жива, то живет в Мадриде. Не знаю, правильно ли я поступил, разлучив тебя с ней, но и поныне, вспоминая ее, я не жалею об этом! Почему я женился на ней? Пожалуй, по двум причинам: она была красавицей и у ее родителей имелись кое-какие деньжата. Я до сих пор помню, как она выглядела, когда я впервые ее увидел, и даже помню до мелочей, во что она была одета.
Она стояла на крыльце, маленькая, изящная и очень нарядная: лиф платья перламутрово-изумрудного цвета – такими иногда бывают крылья у жуков, – длинные узкие рукава и пышная юбка – черные, украшенные золотым шитьем, а волосы затянуты в жемчужную сетку. От нее пахло миндальным маслом и еще чем-то пьянящим и нежным. И она молчала. О да, она молчала!
Первую брачную ночь я тоже запомнил на всю жизнь: Хинеса бегала по всему дому, а я носился следом, пытаясь унять ее вопли. Да и после дело обстояло не лучше, она редко подпускала меня к себе, так что я удивляюсь, сынок, как ты вообще умудрился появиться на свет! Но главное было не в этом. Она с утра до вечера изводила домашних нотациями, каждое лишнее движение почиталось за грех, и всем нам ежеминутно грозила непомерная Божья кара! Она сжимала губы и смотрела на меня своими огромными глазами как на посланника дьявола, а потом начинала говорить. Эта женщина могла говорить часами, она ходила по комнате заламывая руки и поминутно крестилась. О чем она разглагольствовала, я уже не помню, но то, что от ее речей можно было рехнуться, это точно. Однажды я попробовал ее побить, и она завопила так, что было слышно на всю улицу! После я ее не трогал. Можно подумать, что она страдала излишней набожностью, но, по-моему, Хинеса была просто сумасшедшей. Она вбила себе в голову, что ты непременно должен стать священником. И, хотя я католик и верю в Бога, такая мысль мне совсем не нравилась. Чтобы быть добродетельным человеком, необязательно становиться священником; настоящий дворянин должен носить шпагу, а не сутану, сказал я ей. Нет, я не понимал ее, Эрнан, решительно не понимал! Когда она принялась воспитывать тебя на свой лад, моему возмущению не было предела! Тебе не исполнилось и трех лет, а она уже начала мучить тебя своими наставлениями.
Однажды ночью я незаметно встал, взял тебя, спящего, и ушел из дома в чем был, уехал из города и из страны. Я не хотел, чтобы Хинеса нас нашла, и не желал ее больше видеть! Я не жалел ее и радовался тому, что ты был нашим единственным сыном. Двоих детей я бы не смог взять с собой, и второго ребенка она свела бы с ума! Возможно, тебе не за что меня благодарить, но, по крайней мере, я не позволил Хинесе превратить тебя в орудие ее сумасшедших замыслов и ты можешь сам выбирать, как тебе жить.
Эрнан действительно жил как хотел; к счастью, он довольно рано понял: для того чтобы жить хорошо, недостаточно иметь свидетельство о дворянском происхождении, желательно еще заняться каким-то делом. Их последним прибежищем был Амстердам, здесь отец умер, здесь его похоронили, и Эрнан решил остаться в Голландии. Это было шесть лет назад. Он довольно быстро выучил язык и теперь говорил почти без акцента.
Вскоре после смерти отца Эрнан начал работать и смог снять чистенькую комнатку у молчаливой пожилой вдовы, купить приличную одежду. Хотя по большей части он общался с испанцами, ему нравились голландцы: трудолюбивые, с очень понятными и простыми жизненными принципами.
С Паулем Торном Эрнан познакомился, когда владелец нескольких застрявших в гавани кораблей метался по пристани, пытаясь объяснить ничего не понимающим в торговле, но зато очень любящим деньги и без зазрения совести хозяйничающим в его стране «проклятым испанцам», что «некоторые товары – не люди и что они не могут ждать так долго».
В тот день Эрнан Монкада командовал отрядом, проверяющим грузы и правильность уплаты налогов. Он довольно быстро решил проблему, и корабли Пауля Торна вышли из гавани. Пауль, привыкший давать взятки, попытался всучить Эрнану деньги, но тот решительно отказался. Тогда Торн предложил молодому испанцу выпить вместе, и вечером они немного посидели в таверне, а после случилось так, что Пауль пригласил Эрнана на ближайший воскресный обед. Тот пришел и остался весьма доволен тем, как провел время. Ему понравился большой, уютный дом Пауля, понравилась его молодая приветливая жена, хорошо воспитанные дети. Тогда он впервые обмолвился, что тоже не прочь жениться на голландке, завести собственный дом и детей. Пауль с удовольствием слушал Эрнана, который сразу показался ему весьма порядочным и разумным. Хотя молодому человеку несладко жилось на чужбине, он рассуждал здраво и вполне разделял мнение Пауля о том, что бессмысленно вводить такие налоги и что испанское правительство ничего не понимает в том, как работают голландские мануфактуры и ведется торговля. Он был в меру набожным, знал свою цель и вместе с тем, в отличие от других испанцев, на взгляд Пауля слишком спесивых, но не очень умных, трезво оценивал свои силы.
Пауль подумал о Катарине. Он поместил дочь в монастырь, потому что так хотела его вторая жена Эльза, в которую Пауль в ту пору был безумно влюблен, но спустя пару лет он стал размышлять о том, справедливо ли лишать дочь подлинных радостей жизни?
Появление Эрнана Монкада он воспринял как подарок судьбы. Испанец молод, строен, красив – какая девушка откажется от такого мужа! Сын, которого родила мужу Эльза, еще мал, поэтому Эрнан стал бы помощником в делах, к тому же для дела было бы очень неплохо иметь в зятьях испанского дворянина. Пусть Эрнан небогат, он, Пауль Торн, даст за Кэти хорошее приданое – все лучше, чем ежегодно вносить деньги в монастырскую казну!
Улучив момент, когда Эльза вышла из комнаты, Пауль вынул из шкатулки миниатюрный портрет своей первой жены Хелен и показал Эрнану. Затем Пауль сказал, что у него есть старшая дочь, которая воспитывается в обители Святого Бенедикта, и что ее воспитание почти закончено. А это мать Катарины, на которую девушка очень похожа. С портрета задумчиво и кротко смотрела миловидная белокурая женщина. Эрнан улыбнулся – ему очень нравились блондинки. Они с Паулем сразу поняли друг друга. Эрнан в самом деле был не прочь жениться, ему смертельно надоели неустроенность и одиночество. Конечно, он не был одинок в полном смысле этого слова: время от времени Эрнан встречался с женщинами, сговорчивыми служанками из таверн, проститутками, а иногда – и с замужними дамами. Однако это были случайные связи, не имевшие ничего общего с настоящей привязанностью.
