— Буду безмерно благодарен. Вы очень добры, мадам.
Гарет вдруг вспомнил, что говорил ему Николас на весенней ярмарке в Сиаберне:» Ей не нужен муж. Она будет счастлива, когда ты уедешь «.
Николас ошибся. Клара хочет, чтобы он остался. И не просто потому, что находит его полезным для острова. Она любит его! Ликующая радость охватила Гарета.
Клара поспешно повернулась к аббатисе:
— Ваше святейшество, вы, конечно, хотите отдохнуть и освежиться после долгой дороги. Ваши комнаты уже готовы!
— Благодарю. — Голос аббатисы был низким и властным. В нем слышалась скрытая сила и умение повелевать.
Клара сердито посмотрела на Гарета.
— Вы до сих пор не поздоровались с аббатисой, милорд! — прошипела она.
— Ты права, жена. — Гарет взял протянутую руку аббатисы и заглянул в ее серые глаза — точно такие же, как у него. — Добро пожаловать, матушка.
Клара в бешенстве вихрем носилась по своей комнате. Несчастная Юника бегала вслед за ней, пытаясь переодеть свою любимицу к ужину.
— Его мать! Я просто не могу поверить в это, Джоанна! Аббатиса Хелен его мать! Это просто не укладывается у меня в голове! Как он мог ничего не рассказать мне?!
— Я думаю, он нарочно не хотел говорить тебе об этом. — Джоанна с сочувствием посмотрела на Юнику, улучившую наконец момент, чтобы натянуть на голову Кларе блестящее желтое платье.
— Но почему? — Клара отчаянно рванула платье вниз, высвобождая лицо. Юника мгновенно воспользовалась этим и принялась шнуровать пояс.
— Наверное, потому, что он знал, с каким почтением ты относишься к аббатисе. Лорд Гарет хотел заслужить твою любовь собственными достоинствами.
Клара вытаращила глаза на подругу:
— Об этом я не подумала. Ты в самом деле так считаешь?
— По крайней мере, это вполне вероятно. — Джоанна встала со стула и направилась к двери. — Не беспокойся об ужине, Клара. Все уже готово. — Остановившись у порога, она обернулась:
— Да, наш Даллан сочинил новые куплеты к своей героической балладе. За ужином он исполнит ее для гостей.
Клара невольно улыбнулась:
— Новые куплеты, прославляющие храброго, могучего и прекрасного лорда Гарета?
— Думаю, да. Ему не терпится поскорее усладить наш слух новой песней.
Юника сильно дернула Клару за волосы, заставляя стоять на месте. Клара недовольно проворчала, но покорно позволила служанке убрать свои волосы под золотую сетку.
— Сэр Ульрих ничего не сказал о том, когда наши пленники будут отпущены на свободу? — спросила она Джоанну.
— Нет, не говорил, — фыркнула подруга. — И не жди, что лорд Гарет помилует их. Ты прекрасно знаешь, что такие дела так не решаются. Если хочешь знать мое мнение, их всех нужно повесить, и чем скорее, тем лучше.
— Что верно, то верно, — одобрительно закивала Юника.
— Когда я думаю о том, что могло случиться с тобой или с Вильямом, — продолжала Джоанна, — я чувствую, что вот-вот снова лишусь чувств! — Она вышла за дверь и сердито захлопнула ее за собой.
— Леди Джоанна права, — проворчала Юника, обматывая оранжевый с синим пояс вокруг талии своей госпожи. — Всем известно, что лорд Гарет безжалостно расправляется с ворами и разбойниками. Как же он может помиловать целую банду? Никак не может, вот что я скажу!
— Тебя, кажется, никто не спрашивал!
— Ты надеешься, что ради тебя он помилует их, да, детка? Думаешь, он так любит тебя, что не откажет в такой просьбе? — Юника с жалостью посмотрела на свою госпожу и поправила у нее на голове серебряный обруч, придерживающий покрывало. — Послушай моего совета, дитя мое, не жди слишком многого от мужчин! Тем более от нашего Дьявола, дай Бог ему доброго здоровья.
— Но если мне удастся уговорить его отца повлиять на сына?
— Вот это славно! — рассмеялась Юника. — Да Торстон Ландрийский скорее сам вызовется помочь сыну возвести виселицы!
— А аббатиса Хелен? Вдруг она сумеет переубедить его?
— Да что вы, леди! Не ее это дело! И потом, аббатиса скорее всего согласится с мужчинами, что лучше поскорее повесить всю шайку.
Клара закрыла глаза и призвала на помощь святую Эрмину. Неужели на всем острове только она одна понимает, что здесь нельзя ставить виселицы?! Неужели они не чувствуют, что здесь и без того произошло слишком много ужасного? Ведь рыцарями сэра Лукреция оказались бездомные мальчишки, с радостью ухватившиеся за единственную предложенную им возможность…
А что касается злополучных лучников, то они тоже просто несчастные, никому не нужные люди, которые стали мародерами лишь потому, что не сумели найти иного пути в этой жизни.
Она представила себе семь виселиц над полем лаванды и содрогнулась от ужаса.
Вскоре после этого разговора Клара пригласила аббатису в свой кабинет.
— Ваш приезд — это такое огромное событие в моей жизни! Я просто счастлива. И в то же время не могу описать вам, как обиделась, когда узнала, что вы мать моего мужа! Клянусь, он словом не обмолвился об этом!
— Мой сын очень своеобразный человек. Он не привык обсуждать свои дела с кем бы то ни было. — Грациозной походкой Хелен подошла к книжным полкам. Клара обратила внимание на великолепный покрой ее монашеского одеяния, сшитого из самой дорогой ткани. Белый апостольник служил великолепной рамой ее тонкому, умному лицу с серыми, как у сына, глазами. — Он привык все носить в себе.
— Вот уж это точно, — поморщилась Клара.
— Хочу сказать, что очень довольна вашим браком, Клара, — улыбнулась аббатиса.
— Я тоже, — кивнула невестка и подошла к окну. — Вы же прекрасно знаете, что я не собиралась выходить замуж.
— Да. Но мы знаем и то, что долг велел тебе сделать это. У тебя не было выбора.
— Ведь это вы выбрали мне в мужья своего сына? Я угадала?
— Вы правы. Я написала лорду Торстону и убедила его, что это будет хороший брак.
— Я очень польщена тем, что вы сочли меня достойной своего сына, — прошептала Клара. — Вы оказали мне огромную честь…
— Я сразу поняла, что ты единственная женщина, которая может дать моему сыну то, чего он хотел больше всего на свете.
— А что он хотел? — подняла глаза Клара.
— Собственный дом.
— О!
Хелен пытливо взглянула в лицо невестке:
— Я слышала, он научился смеяться?
— Ваш сын находит весьма необычные поводы для веселья, но все-таки находит.
— И ты любишь его, правда?
— Да…
— Ты сказала ему об этом?
— Да.
— И что он ответил?
Клара пожала плечами:
— Ничего. Казалось, был доволен — и только.
— Но не признался тебе в своей любви?
— Нет.
— Я же говорю, мой сын никогда никому не открывал свою душу. И неизвестно, сумеет ли он когда-нибудь сделать это. Тебе придется научиться видеть не только внешнее, если хочешь хорошо узнать его.
