— Нет.
— Я же говорю, мой сын никогда никому не открывал свою душу. И неизвестно, сумеет ли он когда-нибудь сделать это. Тебе придется научиться видеть не только внешнее, если хочешь хорошо узнать его.
— Мне кажется, я уже хорошо изучила его! Но есть вещи, которые должны быть сказаны! — Она повернула пылающее лицо к Хелен. — Вот сейчас мы с Гаретом ведем… ну, если так можно выразиться, серьезный спор.
— Мне уже сообщили, — улыбнулась аббатиса. — Будет интересно посмотреть, чем все это кончится. Мой сын никогда еще не проигрывал сражения.
— Твоя мать, как всегда, очаровательна, — заметил Торстон, разглядывая вещицы Лукреция, разложенные на большом столе.
— Ого! — присвистнул Гарет, склонившись над книгой сэра Хамфри. — Что ты скажешь об этой машине? Она приводится в действие тем же механизмом, что и водяные часы?
— Откуда мне знать? — Торстон без особого интереса взглянул на чертеж. — Это была ее идея.
— Какая идея?
— Женить тебя на леди Кларе, какая же еще?
— Я так и подумал, когда узнал, что мать переписывается с леди Кларой.
— Похоже, ты доволен своим браком.
— Да. — Гарет перевернул страницу.
— А она, похоже, всерьез намерена как можно сильнее привязать тебя к дому и семейному очагу.
— Угу…
— Как я понял, слухи о том, что сэр Николас лишил ее невинности, не подтвердились?
— Они действительно не подтвердились, батюшка, хотя вас это совершенно не касается.
— Ладно-ладно, я понял. Ты же знаешь, меня беспокоило вовсе не доброе имя леди Желания.
— Я прекрасно знаю, что вас беспокоило. — Гарет склонился над маленьким рисунком. — Вы боялись, что мне придется убить сэра Николаса и тем самым лишить вас его верной службы.
— Да. Что ж в этом дурного, сынок? Я понимаю, что Николас вряд ли годится на роль сказочного рыцаря из снов восторженной девицы, но зато он прекрасно владеет мечом и верен мне. В наше время такие достоинства — большая редкость…
— Угу.
— До меня дошли еще кое-какие сплетни.
— Неужели?
— Говорят, вы с женой в ссоре из-за казни семерых головорезов, пытавшихся взять штурмом ваш замок.
— Она хочет, чтобы я освободил их. Клара очень мягкосердечна. Она не привыкла к насилию и жестокости.
— Женщины! — понимающе вздохнул Торстон. — Они просто не в состоянии понять многих вещей.
Гарет посмотрел в смеющиеся отцовские глаза:
— Да, в этом я с вами полностью согласен, милорд.
И распахнулось Окно в Преисподнюю,
И рухнул в него колдун беззаконный.
Так пускай все злодеи навеки узнают
Твою силу и гнев, о великий лорд Гарет.
Гарет невольно поморщился и наклонился к Кларе, которая вместе со всеми гостями слушала новый, улучшенный вариант героической баллады.
— Узнают — лорд Гарет? — сухо переспросил он.
— Не придирайтесь, милорд. Прекрасная рифма. — Клара ласково улыбнулась менестрелю, раскрасневшемуся от громких похвал и аплодисментов. — Единственное, что мне не нравится в этой песне, так это последние две строчки. Я не хочу, чтобы при мне воспевали казнь заблудших людей!
Аббатиса Хелен откусила кусочек фиги, фаршированной миндалем:
— А какой конец ты предпочла бы, Клара?
Клара многозначительно посмотрела на мужа:
— Я уверена, что великий лорд Гарет должен проявить милосердие к нашим пленникам. Разве Святая Церковь не учит нас прощению, мадам?
— Все зависит от ситуации, — ответила Хелен. — Церковь может подойти к вещам и с другой стороны. Не забывай, что она учит нас не только милосердию, но и правосудию.
— Да, но…
— Довольно! — Гарет с такой силой грохнул кулаком по столу, что кружки подпрыгнули и зазвенели.
Все собравшиеся повернули головы к их столу.
Клара так и подскочила на месте. Ложка выпала у нее из рук и звякнула о блюдо.
— Право, Гарет, сейчас не время и не место…
— Нет! — Он тяжело поднялся из-за стола. — Сейчас самое подходящее время и место, мадам. Мы немедленно покончим с этим вопросом. Я устал от этой глупой распри!
Клара посмотрела на мужа. Он никогда не казался ей маленьким, но сейчас, возвышаясь над столом, он был просто исполином.
— Но я вовсе не ссорилась с вами, милорд.
— Нет, вы только что отпускали колкости на мой счет, и я не намерен больше терпеть этого!
Клара едва удержалась, чтобы не запустить ему в голову тарелкой. Быстро взглянув на своих гостей, она с ужасом увидела, что не только лорд Торстон, но даже аббатиса Хелен, кажется, искренне находят эту сцену забавной.
— Вы позорите меня перед всем обществом, милорд, — процедила она сквозь зубы. — Ради Бога, сядьте на свое место и успокойтесь.
Гарет спокойно скрестил руки на груди.
— Я не сяду, пока мы не покончим с этим вздором. Все в этом зале прекрасно понимают, что отпустить семерых разбойников было бы величайшей глупостью. Немедленно назовите мне хотя бы одну уважительную причину, по которой я должен уступить вам.
Клара лихорадочно перебирала свои доводы:
— Это было бы жестом великодушия и милосердия!
— Это вздор, а не причина.
— Вы могли бы сделать это в честь грядущего праздника Рождения святой Эрмины!
— Мадам, до приезда на ваш остров я и понятия не имел ни о какой святой Эрмине! И не собираюсь освобождать преступников в ее честь. Ну? У вас есть другие причины?
— Наверное, это можно сделать в честь приезда ваших родителей? — в отчаянии спросила она.
— Нет, мадам, это не уважительная причина.
Клара уже не могла остановиться. Она вскочила и повернулась к Гарету:
— Тогда сделайте это для меня, милорд! Если в вашем сердце есть хоть капля любви ко мне, вы не откажете мне в этой просьбе! Я умоляю вас, милорд!
Глаза Гарета как-то странно блеснули.
— Хоть капля любви, вы сказали?
— Да, — горячо подхватила Клара. — Если ты чувствуешь хоть малую толику той любви, которую я испытываю к тебе, то не сможешь отказать мне в этой просьбе!
Как только эти слова сорвались с ее губ, Клара очнулась. Ей вдруг отчаянно захотелось превратиться в облачко дыма и растаять в воздухе. Как могла она совершить подобную глупость?!
Никто не шевельнулся. Даже слуги застыли на своих местах.
— Я хочу убедиться, что правильно понял вас, мадам, — медленно протянул Гарет. — Вы хотели сказать, что если я люблю вас, то освобожу семерых пленников?
Дура, дура, дура! Она не знала, сумеет ли пережить это унижение. Но отступать было уже слишком поздно. Она подняла голову и прямо посмотрела в хрустальные глаза Викмерского Дьявола.
— Да, милорд. Именно так я и сказала.
— Так будь по-вашему!
Она изумленно открыла рот. И тут же снова закрыла. Не веря собственным ушам, уставилась в лицо Гарета:
