Неужели она хотела его удивить? Вывести из себя? Разумеется, ему была ненавистна мысль о том, что Джейн оказалась в таком опасном месте.
— Тебе не под силу смутить меня, Джейн.
— И ты даже не станешь комментировать мое поведение?
— Но ведь ты взрослая женщина?
— Тебе вовсе не обязательно было/прерывать свои ночные похождения, чтобы отвезти меня домой, Хью, — язвительно заметила Джейн. — Здесь неподалеку есть другое заведение, похожее на «Улей». Я объясню тебе, как его найти. Там мужчину ждет масса развлечений.
— Я пришел не за этим, — тихо отозвался Хью.
— Тогда за каким дьяволом?
Уставившись в окно, он неловко пробормотал:
— Мне сказали, что там я найду тебя.
Он снова перевел взгляд на Джейн. Ее загадочная улыбка делала его беспомощным и уязвимым. Глядя в глаза Хью, Джейн развязала маску. Каким-то непостижимым образом она умудрилась придать этому легкому движению поразительную чувственность, словно сбросила перед ним одежду, оставшись нагой.
Изнемогая от желания, Хью наклонился к ней, хотя внутренний голос приказывал ему отодвинуться.
Джейн уронила маску, и Хью едва сдержал яростное проклятие, готовое сорваться с губ. Черт возьми, она стала еще прекраснее. Неужели такое возможно? Втайне он надеялся, что чудесный образ Джейн был всего лишь плодом его воображения. Что с годами ее красота померкла, утратив очарование юности. Но, увидев перед собой ее ослепительно-прекрасное лицо, он понял, как глупо, как наивно заблуждался. Ее красота неувядаема.
И в тысячный раз он задал себе все тот же вопрос: не лучше ли было бы вовсе не встречать ее?
Проклиная минуту, когда он впервые увидел Джейн, Хью жадно пожирал ее глазами. Искушение оказалось слишком велико. Видеть ее было наслаждением, и он любовался ею, стараясь запечатлеть в памяти каждую черту.
Ее насмешливые зеленые глаза, изменчивые, как небо, манили и одурманивали. А эти высокие скулы и тонкий, немного вздернутый нос! В колеблющемся свете фонаря ее распущенные красновато-рыжие кудри казались темными, почти черными. Пышным ореолом обрамляя лицо, они густой волной спадали на плечи. Глядя на полные губы Джейн, Хью вспомнил, как однажды решился коснуться их кончиком пальца. Они оказались удивительно нежными и мягкими на ощупь…
— Что показал осмотр? Я выдержала испытание? — прошептала Джейн с безмятежной улыбкой, от которой сердце Хью отчаянно заколотилось о ребра.
— Как всегда. — Непослушный локон упал ей на щеку, и Хью едва сдержал безрассудное желание поправить его.
— А ты весь в грязи, — заметила Джейн, с неодобрением разглядывая его одежду. — И лицо у тебя порезано. — В ее голосе прозвучало презрение, или ему это только почудилось? — Хью, во что ты опять ввязался?
— Я несколько дней провел в седле. — У него не было времени на то, чтобы залечить раны, и, уж конечно, он не собирался терять драгоценные минуты на умывание. «Джейн в опасности», — эта мысль неотступно преследовала его и гнала вперед, точно жалящие удары хлыста. Хью смущенно оглядел свою измятую, покрытую дорожной пылью одежду. Богатый и преуспевающий, добившийся положения и власти, он походил на нищего оборванца. Ему следовало смыть кровь и грязь и явиться к Джейн в свежем платье: любому мужчине хочется выглядеть состоятельным и могущественным в глазах той, которую он желает.
Могущественным? Богатым? Черт возьми, если бы он хотя бы успел помыться…
— А что привело тебя в Лондон? — спросила Джейн.
«Ты. Наконец-то я получил дозволение увидеть тебя».
Прежде Хью никогда не лгал ей. Десять лет назад, когда они виделись в последний раз, Маккаррик был крайне щепетилен в вопросах чести. С тех пор он сильно изменился.
Хью хотел солгать, но не смог заставить себя и сказал правду:
— Твой отец послал за мной.
— Важное дело? — спросила она, испытующе глядя на него.
Не в силах оторвать от нее глаз, он проговорил неожиданно охрипшим, срывающимся голосом:
— Ты даже не представляешь, насколько важное.
Джейн трясло от ревности при мысли о том, что Хью отправился в «Улей» в поисках развлечений и что, возможно, он заинтересовался Мэдди. Джейн нисколько не заботило, что парижанка исключительно ради денег задумала поймать в свои сети ее кузена Куина, единственного мужчину среди молодого поколения Уэйлендов. Но, представляя себе Мэделин в объятиях Хью, Джейн готова была выцарапать сопернице глаза.
А потом тихое признание Хью все изменило. Его слова развеяли подозрения и тревогу.
— Как ты, Шине? — ласково шепнул он.
Шине, гэльская форма имени Джейн. Он произносил ее имя протяжно: «Шии-а-нэ» — и, казалось, не замечал, что в эти минуты его голос звучит удивительно проникновенно и нежно. Джейн захотелось закрыть глаза и слушать этот голос. Напевный шотландский выговор, от которого ее охватывал трепет.
— Милая, ты дрожишь?
— Слишком много волнений, — отозвалась она, отлично сознавая, что истинная причина вовсе не в этом. Столпотворение в «Улье» едва не стоило ей жизни, а неожиданная встреча с Хью ошеломила, но все это было теперь не важно. Джейн всегда бросало в дрожь, когда Хью произносил ее имя на своем языке.
— Хью, кто-то должен позаботиться о твоих ранах. — Не подумав, она легко коснулась кончиками пальцев отметин на лице шотландца, и тот невольно вздрогнул: порезы горели огнем. — Я причинила тебе боль? Прости. — Джейн положила руку на плечо Хью, но тот осторожно высвободился.
— Ничего страшного.
Почему же он отодвинулся от нее как можно дальше и отвернулся, не говоря ни слова? Хью сидел, уставившись в окно, словно пытался что-то отыскать на темных лондонских улицах, и Джейн воспользовалась этим, чтобы хорошенько его рассмотреть.
Глядя на горца, трудно было сказать, обошлось ли с ним время жестоко или, напротив, пощадило. Даже в двадцать два года Хью отличался могучим сложением, а сейчас стал еще крупнее. Шести с половиной футов ростом, он был на целый фут выше Джейн, но теперь его мускулистое тело покрывала настоящая броня из мышц. Хью был мужчиной в расцвете лет, и прожитые годы лишь умножили его силу и выносливость.
Мужественный, сильный, необузданный. Все черты, которые она и прежде любила в нем, усилились, стали ярче, и храбрость Хью, проявленная на балу в «Улье», была лучшим тому доказательством.
Если с годами великолепное тело Хью приобрело зрелую мощь, его лицо не стало красивее. Три длинных рубца тянулись вдоль, щеки, между бровями залегла глубокая складка, а сбоку на шее Джейн разглядела выпуклый шрам. Карие глаза Хью, казалось, стали темнее, словно погасли теплые янтарные искры, которыми так любила любоваться юная Джейн Уэйленд.
