— У вас такие большие виноградники, значит, вы должны делать вино. Но ведь капитан не пьет? — спросил Джеральдо.
Он улыбнулся Люсинде и Майе, словно предлагая им посмеяться над его ироничным замечанием.
Шахин старалась быть вежливой, хотя, по правде говоря, ее лицо явно не было привычно к выражению, которое она пыталась ему придать.
— Этим делом семья занимается на протяжении многих поколений, господин. Но Мунна — глава рода, так что, естественно, он не пьет, — она открыла дверь в просторную комнату, где было много воздуха. Из окон на противоположной стене доносилось журчание воды от бьющих фонтанов. — Это будет ваша комната, госпожа, — объявила она Люсинде.
— Мы остановимся вместе, если это удобно, — сказала Майя.
Шахин нахмурилась, но пожала плечами, выражая согласие.
— Я покажу господину его комнату, а затем приду посмотреть, как вы устроились и не нужно ли вам чего-нибудь.
Джеральдо весело и иронично посмотрел на женщин, потом последовал за Шахин. Они слышали, как удаляется стук его каблуков по каменным плиткам колоннады.
— У него такой красивый дом, — сказала Люсинда, когда Шахин ушла.
Стены были покрыты отполированной штукатуркой, в комнате стояли две низкие кровати. Пол состоял из мраморных плит, выложенных в форме звезды. Полдюжины светильников свисало с высокого потолка. Люсинда подошла к окну, выходящему во двор, и почувствовала, как у нее на глаза наворачиваются слезы. Пролетавшая мимо колибри, испугавшись девушки, нырнула в ближайший розовый куст. Вода каскадом падала с фонтана-лестницы и весело бурлила.
Распаковывать особо было нечего. Слуги принесли емкости с водой и тонкие батистовые полотенца. После того как женщины помыли руки, снова появилась Шахин.
— Я не хотела показаться невежливой. Но мне было неуютно при этом мужчине.
— Он мой кузен, госпожа, — сказала Люсинда.
Лицо Шахин, такое кислое раньше, теперь смягчилось, когда она глядела на гостью.
— Мунна кое-что мне рассказал.
— Кто такой Мунна? — спросила Майя.
— Патан, — ответила Люсинда, затем посмотрела на Шахин и покраснела.
— Старшие слуги называют его детским именем, — пояснила Шахин, бросив взгляд на Люсинду. — После смерти его матери в основном им занималась я. Он для меня как сын, — Шахин снова оглядела Люсинду. — Вы хотите осмотреть его дом?
— Да, с удовольствием, — сказала Люсинда и снова покраснела.
* * *
Оставшись с женщинами, Шахин стала чувствовать себя свободнее. Тем не менее, она то и дело переводила взгляд на Люсинду. Девушка предположила, что Шахин редко имела дело с фарангами.
Для женщины было необычно управлять таким имением, но отец Шахин служил управляющим у отца Мунны, и постепенно эта роль перешла к ней полностью, так что никто, казалось, не заметил, когда именно это произошло. Кое-кто выразил неодобрение, но Мунна быстро заставил недовольных замолчать.
У Шахин что-то было связано с каждой плиткой, каждой колонной, каждой меткой и трещинкой в стене. Пока они шли, Шахин служила голосом дома. Люсинда вскоре поняла, что дом Патана скрывает в себе многие воспоминания и самого Патана, и его семьи. Время от времени пальцы Люсинды гладили стены, словно заключенные в них воспоминания могли перейти к ней.
Они провели много времени в саду. Там Шахин называла каждый цветок и кустик и часто вспоминала, чьими руками он посажен. Низкое золотое солнце отбрасывало таинственные тени. Пчелы и колибри проносились мимо, привлекаемые пахучим нектаром со всех сторон.
Шахин остановилась у белых роз, чтобы показать девушкам ту самую плитку, на которой старший брат Патана подвернул ногу и разбил голову.
— Он умер через несколько дней. Мой Мунна был безутешен. Видите ли, они играли, бегали и кричали, несмотря на приказ отца соблюдать тишину. Мой Мунна считал себя виноватым в смерти Абу. После нее он стал серьезным и очень печальным.
Она снова посмотрела на Люсинду, которой стало неуютно под этим взглядом. Девушка отвернулась.
Показав им весь дом, Шахин повела гостей к отдельно стоящим строениям.
— А у тебя есть муж, Шахин? — спросила Майя.
— В этой жизни эта участь меня миновала, — ответила она, улыбнулась и добавила: — Но у меня есть мой Мунна. Этого должно быть достаточно, не правда ли? Наверное, мне не хватает мужа… — она лукаво посмотрела на Майю. — Но думаю, что не особенно. Мой Мунна — такой прекрасный молодой человек. Думаю, что я всегда бы их сравнивала. И кто бы выдержал это сравнение, интересно?
Хотя Люсинда и не смотрела на Шахин, она снова чувствовала взгляд домоправительницы. Она догадалась, что Патан рассказал Шахин про нее. Но что он сказал?
Шахин показала девушкам давильный пресс для винограда, устроенный таким образом, чтобы в него можно было впрячь вола и использовать его силу для выдавливания ягод, показала склад. Это была длинная рукотворная пещера, в которой при мигающем свете масляных ламп они увидели ряды сосудов из красной глины.
— Здесь делается вино. Скоро оно будет продано, — она прошла мимо множества сосудов. — Здесь всегда прохладно. Летом Мунна обычно приходит сюда и сидит часами. Он говорил, что это напоминает ему склеп. Но, я думаю, он таким образом просто скрывается от жары.
Они поднялись по ступеням в другой части склада и вышли в некое подобие парка. Это была широкая лужайка, затененная большими ветками старых деревьев. На востоке небо темнело, на западе ярко окрашивалось заходящим солнцем. Шахин провела их к побеленной стене и сквозь железные ворота.
— Тут находятся могилы многих членов семьи. Почти все похоронены здесь, рядом с домом и виноградинками, за которыми они ухаживали.
Майя подумала о саде леди Читры. Здесь также было много деревьев и цветов, которые окружали белые мраморные надгробия. Многие могилы были просто отмечены трехгранными каменными призмами в человеческий рост, как часто у мусульман. Некоторые камни выглядели неровными и изменившими форму после многих лет под открытым небом. Несколько могил были обтянуты тканью, одна или две посыпаны свежими лепестками цветов.
В конце участка стояло некое подобие дома. На раскрашенных панелях стен можно было увидеть графины, кубки, листья, виноградную лозу. Шахин рассказывала, кто где похоронен, но внимание Люсинды привлекло небольшое здание с куполом в другом конце участка. Не говоря ни слова, она направилась к нему.
Это строение оказалось уменьшенной копией усыпальницы святого в Бельгауме. Люсинда не знала, как следует себя вести в таком месте, и поэтому не переступала порог, а только вглядывалась в затененное внутреннее помещение. Ей внезапно пришла в голову дикая мысль, что Патан там, стоит на коленях, как стоял в усыпальнице. Но здесь было пусто, хотя свежие цветы лежали на ткани, закрывающей плиту, а фитиль масляной лампы недавно подрезали.
