На этот раз Эрик почувствовал, как задрожала Клэр. Обхватив ее за плечи, он привлек ее к себе и спрятал лицо в ее волосах, ощущая ее дрожь почти как свою.
— Я никогда не позволю, чтобы это произошло вновь.
Она продолжала дрожать, словно напуганная, как в день его пробуждения, но Эрик не собирался позволить, чтобы чудо этого мгновения омрачили воспоминания прошлого. Он хотел приподнять ее лицо, заглянуть ей в глаза и поцелуем смыть всё то, что им следовало позабыть. Но Клэр опередила его. Скользнув одной рукой по его плечу, она чуть отстранилась от него, приподняла голову и пальцами другой руки коснулась его лица. Его носа.
— В ту ночь ты сломал свой нос, да? Упал, когда тебя спускали по лестнице, потому что ты был связан? — Он не мог дышать, завороженный блеском ее глаз, силой ее прикосновения. — Самый замечательный нос самого замечательного человека, — добавила она едва слышно.
Сердце его стало биться медленнее, словно с мучительной тяжестью отсчитывая оставшиеся для него минуты.
— В ту ночь ты говорила это несколько иначе.
В ту ночь сердце ее не было переполнено любовью к нему так, как сегодня.
Ночь в «Маркизе», когда она опьянела от пива. Теперь же ее пьянила любовь, бесконечная и такая сильная, что слезы навернулись на глаза. Любовь, о которой ей следовало сказать ему, но она не могла заговорить, потому что нечто сдавило грудь и мешало дышать. Ей было страшно, ужасно страшно от того, что он не поверит.
Прикусив нижнюю губу, Клэр погладила его по носу, провела пальцами по его щеке, широкому лбу, прямым бровям, а потом опустила пальцы на его красивые, твердо очерченные губы. Коснулась того, что считала потерянным для себя два дня назад, но он ведь не отверг ее в карете, и сейчас сидел перед ней, не сделав ни единой попытки отстраниться от нее. Коснулась так, как никогда больше не коснётся, если вновь потеряет его.
«Боже, я так сильно люблю его, что даже не могу дышать без него! — думала Клэр, взяв его лицо в дрожащие руки. — Люблю бесконечно, но не имею никакой возможности сказать ему об этом так, чтобы он принял мою любовь!»
— Клэр… — прошептал Эрик, но не договорил.
Ощутив тепло его дыхания на своем лице, Клэр, подавшись вперед так же как и днем в карете, тут же прильнула к его губам. От упоения глаза закрылись сами собой. Она дрожала всем телом, боясь того, что он вот сейчас оттолкнет ее за шальную смелость, но он не сделал этого. Затаив дыхание, Клэр продолжала ощущать тепло его губ, а потом услышала его сдавленный стон, и мир вокруг взорвался, когда она почувствовала его руки на своей талии, которые стальными обручами сжимали ее и притягивали к нему. И только тогда она позволила себе раствориться в поцелуе, который был ей так необходим. Который позволил бы ее любви существовать еще немного дольше…
Эрик позабыл обо всем на свете, даже о фонтане. Ее невольные прикосновения и нежный поцелуй пробудили в нем огненное желание, которое он старательно подавлял все эти мучительные дни вдали от нее. Которое сводило с ума, лишая его остатков рассудительность. Но он был беспомощен перед этим. Потребность в Клэр была так велика, что он едва мог дышать, вжимая в себя ее дивное, гибкое тело.
Она опаляла его, захватила своей нежностью, повторяя движения, с которым он ласкал ее своим языком. Сгорая от ее поцелуев, Эрик крепко обнял ее за талию и, приподняв, посадил к себе на колени. Глухой стон вырвался из горла, когда она тяжело опустилась ему на чресла. Он задыхался, но не смог устоять перед раскрытыми губами, которые приглашали его погрузиться в спасительный рай, где не было ничего, кроме Клэр.
— Эрик, — легкий шепот сорвался с ее губ, когда он на мгновение отпустил ее уста для того, чтобы прижаться к ним с новой силой. Клэр дрожала так, что боялась упасть. Она крепче охватила его плечи, прижимаясь к его груди так, будто стремилась раствориться в нем.
Она была такой сладкой, как дуновение утреннего ветерка. Такой же невероятно нежной, как бутоны только что распустившегося цветка. Господи, он так отчаянно хотел ее! Так сильно любил, что не представлял, как отпустить, как отказаться, как отдать ее другому. Это было дикостью. Это было сумасшествием. Если бы только Клэр позволила ему…
Заерзав у него на коленях, Клэр запустила пальцы в его волосы, поглаживая его затылок с такой непривычной лаской, что зашумело в ушах, воспламенив его почти до предела. Эрик с оглушительными ударами сердца понял, что начинает терять голову так, что не сможет потом остановиться.
— Не хочу… — внезапно раздался ее хриплый шепот.
Эрик замер и, открыв глаза, взглянул на нее.
— Не хочешь моих поцелуев? — похолодев спросил он.
И тут же получил такой крепкий поцелуй, что пожалел о сказанном. Клэр сводила его с ума и даже не подозревала об этом. А может, слишком хорошо знала это.
— Очень хочу, — выдохнула она, вновь поцеловав его.
Эрик вновь крепко сжал тонкую талию, прижимая ее к своим чреслам так, будто ее давление могло хоть сколько-нибудь погасить бушующий в нём пожар.
— Тогда… чего ты не хочешь? — спросил он, не переставая целовать ее. Испивая ее до предела.
А потом почувствовал, как что-то влажное капает ему на лицо.
— Я не хочу, очень не хочу… — почти в панике шептала она, крепко обнимая его за плечи.
«Не хочу уезжать. Не хочу, чтобы ты увёз меня отсюда…»
Едва дыша, Эрик заставил себя отстраниться от нее и вновь взглянул на Клэр. Краска отхлынула от лица, сделав ее такой бледной, будто она могла потерять сознание. Даже сквозь пелену страсти Эрик понял, что ее что-то напугало. Что-то терзало ее так, что она даже заплакала.
У него похолодело в груди. Прижав руку к ее щеке, Эрик заглянул ей в глаза.
— Что с тобой? Это я так напугал тебя?
— Н-нет… — дрожащим голосом произнесла она, а потом опустила голову и спрятала лицо у него на груди. Вжалась в него так, будто искала у него защиты от чего-то. Будто ей требовалась защита.
Это потрясло его до глубины души. Обхватив ее за плечи, Эрик крепко прижал ее к себе.
— Что случилось? — спросил он почти в панике, не представляя, что с ней произошло. Она выглядела такой напуганной только раз, когда однажды утром принесла ему горячий шоколад. — Что тебя так напугало?
Клэр не могла говорить. Но в то же время понимала, что ей нужно сказать это. Как можно скорее, пока не передумала. Пока он мог выслушать ее, подарив один из самых страстных поцелуев в ее жизни.
— Эрик?
— Что? Что ты не хочешь?
«Скажи ему!» — требовало сердце, но разум боялся увидеть в его глазах недоверие, или, того хуже, презрение к той, которая заставила его решиться на эту поездку, не до конца понимая, что такое любовь, не до конца понимая себя! Он станет презирать ее до конца дней, если решит, что ее сердце настолько непостоянно и не способно отличить одну любовь от другой.
Ее сердце действительно не было способно отличить одну любовь от другого. Потому что до этого никогда никого не любило по-настоящему!
— Клэр?
Она так и не договорила, пугая его своей молчаливостью. Снова с ней что-то происходило, он мог поклясться в этом. Эрик был напуган, но не знал, что ему делать. Поглаживая ее дрожавшие плечи, он старался успокоить ее и вместе с тем успокоиться самому. Туман от желания рассеялся, а потом он услышал ее тихий, тоненький голос, который заглушала материя его сюртука.
— Я всегда чувствую твоё сердце, когда ты обнимаешь меня так.
Замерев, Эрик отпустил голову и зарылся лицом в пахнущие обожаемыми ландышами волосы.
— Клэр…
Боже, сейчас он был готов отдать всё на свете, чтобы избавиться от этой агонии и оставить в своей жизни Клэр, но… ему казалось, что он никогда не найдет способ, чтобы удержать ее.
Она продолжала дрожать, но постепенно дрожь стихла. Всё вокруг снова замерло в безмолвии ночи, но теперь это не имело никакого значения.
Эрик совершил ужасную ошибку, привязавшись к ней и позволив своей любви не просто вырваться из сердца, но и поглотить его целиком. Любовь, которая на мгновение ослепила его, заставила позабыть о самом главном. Позабыть о сердце Клэр, которое было отдано другому. С которым он так бессовестно играл, даже когда обещал доставить ее до места, где она будет счастливой.
