Опасаясь, что Джереми, характер которого с возрастом менялся отнюдь не в лучшую сторону, откажется принять меня, я сказала слуге, открывшему мне дверь, что войду без доклада. Я застала его в кабинете. Как обычно, он сидел, погрузившись в ворох бумаг. Увидев меня, Джереми бешено сверкнул своими голубыми младенческими глазками.
– Что тебе здесь нужно? – рявкнул он.
– Я пришла просить у тебя прощения, Джереми, – сказала я виноватым голосом, действительно чувствуя за собой вину.
– Не вижу, зачем это тебе нужно, – сказал он с прежней жесткостью. – Ведь ты же получила свое, не так ли? Ты всегда добиваешься своего, не задумываясь над тем, во что это обходится другим. Так что я тебе теперь не нужен. У тебя есть твой драгоценный Прескотт. Вот пусть он и помогает тебе распутывать твои дела, а я ими сыт по горло.
Он явно начинал закипать.
– Ты всегда будешь нужен мне, Джереми, до самой моей смерти, – кротко молвила я. – Ты будешь нужен мне, как и раньше.
Кажется, эти слова несколько остудили его гнев, хотя в ответ он не произнес ни слова.
– Мне по-настоящему горько, что события приняли такой оборот, – продолжила я, – но ты ведь понимаешь, какие чувства я испытываю к Дэвиду. И ты должен понять, что у меня не было иного выбора. Наверное, Ричард очень расстроился?
– Расстроился! – взорвался успокоившийся было Джереми. – Да за кого, черт возьми, ты его принимаешь?! Входишь в жизнь порядочного человека, овладеваешь его душой и телом, собралась уже идти с ним к алтарю, и тут на тебе – спокойненько сбегаешь от него с каким-то полумертвым солдатом! Что же ему делать – радоваться? Говорю тебе: если бы не Джон Принс, – хотя лично я его терпеть не могу, – Ричард бы из вас обоих кишки выпустил и я бы его полностью оправдал. И какого черта я вместе с Принсом уговаривал его не делать этого? Понять не могу. Подумать только, разбила жизнь хорошего человека ради собственной блажи.
– Ты не прав и прекрасно знаешь это, – твердо возразила я. – Вспомни, мне вовсе не хотелось ехать в Солуорп. И все же я пыталась сделать Ричарда счастливым, как могла. Вспомни, что именно я противилась этой свадьбе, в то время как ты и все остальные пытались заставить меня согласиться на нее. Лишь уверовав – заметь, отчасти благодаря тебе – в то, что Дэвид потерян для меня навсегда, я в конце концов дала согласие. И то не ради собственного счастья, потому что без Дэвида счастье для меня невозможно. Я знаю, ты никогда не питал к нему симпатии, но тебе тем не менее отлично известно, что только этого мужчину я по-настоящему любила и буду любить всю жизнь. Ты не мог не понимать, что, если он вернется даже после того, как мы с Ричардом сыграем свадьбу, я все равно уйду к нему, а это, согласись, было бы намного хуже. Да, Ричард расстроен, и я его понимаю, но он по-прежнему свободный человек, и я отказываюсь верить в то, что разбила его жизнь. Не думаю, что для него имеет значение какая-то женщина сама по себе. Ведь он просто хлопотун – кажется, именно так ты когда-то изволил назвать его. И хочет он любить именно свою жену, а не определенную женщину. Уверена, что теперь, когда срок его дурацкой клятвы покойной супруге истекает, он без труда найдет себе новую суженую и будет всю жизнь счастлив с нею не меньше, чем был бы счастлив со мной. Быть может, как раз для него все сложилось отличнейшим образом. Я заставила его пережить нелегкие времена, но теперь он будет более трезво смотреть на вещи и выберет себе жену, гораздо более подходящую, чем я.
Джереми задумчиво уставился на свои маленькие ручки, сложенные на животе.
– Удивительный ты все-таки человек, Элизабет, просто удивительный! – Он поднял голову, и я испытала облегчение, заметив, как заискрились его глаза. – Ты с пеной у рта отрицаешь, что испортила Ричарду жизнь, аргументируя это тем, что, наоборот, оказала ему большую услугу, сбежав от него с другим. И все это сдобрено тонкими намеками на то, что в любом случае главный виновник случившегося – я, поскольку не смог понять тебя. Не знаю, найдется ли на свете хоть один мужчина, способный совладать с тобой. Да, я не люблю Прескотта, но искренне сочувствую ему, поскольку он, надев на шею такой хомут, обречен терпеть тебя до конца своей жизни. Наверное, ты права: Ричард еще не понимает, насколько легко он отделался. Ну и что же теперь? Какие аферы, какие заговоры против Прескотта зреют в твоей лукавой головке?
– Так ты прощаешь меня? – улыбнулась я ему.
– Наверное, придется. Ведь если я не прощу сейчас, ты не оставишь меня в покое. Зачем создавать себе сложности? Ну, что там теперь у нас на повестке дня – покупаем генеральский чин для Прескотта или просто обносим вас двоих высокой каменной стеной, чтобы вы могли надежно укрыться за ней от тревог внешнего мира?
– Перестань кривляться, Джереми. Сейчас мне нужен просто твой совет. Так что лучше помолчи и выслушай меня, а потом скажешь, что ты думаешь о моей идее.
Он поудобнее устроился в кресле, приготовившись слушать, но озорные огоньки по-прежнему мерцали в его зрачках.
Ранение Дэвида практически означало его отставку с действительной военной службы. Насколько мне было известно, теперь его не могли призвать в армию. Такое было возможно разве что в случае национальной катастрофы. Подобная ситуация вполне меня устраивала. С другой стороны, я вполне отдавала себе отчет в том, что, полностью выздоровев, он вряд ли согласится день-деньской сидеть возле моей юбки. Человек по натуре деятельный, он будет искать себе занятие. В Лондоне, с моей точки зрения, делать ему было нечего, но ведь было еще поместье в Спейхаузе. Артур был пока еще очень мал, а Доуэр-хауз и прилегающие земли плюс три фермы, которые в любом случае принадлежали ему, составляли значительное имение, нуждавшееся в хорошем присмотре. Насколько мне удалось выяснить, кузен Эдгара был старым повесой, который почти не вылезал из Лондона, лишь изредка наезжая в Спейхауз, когда у него становилось туго со средствами. Таким образом, я пришла к выводу, что ему не помешает управляющий имением, который заодно отстаивал бы и интересы Артура.
Моя идея заключалась в том, что мы должны поселиться в Доуэр-хаузе, откуда Дэвид управлял бы той частью владений, что принадлежит Артуру, а возможно, и имением Спейхауза, если, конечно, не будет возражений со стороны владельца. Я имела весьма туманное представление о том, как управлять всем этим, полагая, что главное здесь – следить, чтобы люди должным образом выполняли свои обязанности, а уж Дэвид командовать сумеет – тут сомневаться не приходится. Все эти соображения я подробно изложила Джереми.
Выслушав меня, он первым делом задал вопрос:
– А что сам Прескотт думает по этому поводу? Я смущенно потупилась.
