За три месяца, которые я не был при дворе, я забыл все, чему научился за два года! Я переоценил свои возможности. Я никогда так безрассудно и наивно не говорил с придворными, даже в начале своей службы. От голода и тревоги у меня свело желудок, и это напомнило мне, что в трактире уж наверняка не встречу знакомых, потому что все они сейчас находятся в Вестминстере. Не думая больше о долгом пути, я вышел через ближайшие ворота и зашагал вдоль реки.
Было уже темно, когда я возвращался, но поел вкусно, и на сердце было более спокойно, чем когда уходил. Да, мне следует быть осторожнее в том, что говорю, а моя служба королю не включает в себя службу и графу Честерскому, независимо от того, что об этом думает сам граф. Я был в хорошем настроении, когда встал за креслом короля, чтобы он мог увидеть меня, когда захочет, только повернув голову. Глаза Стефана сияли, когда он смотрел в мою сторону, а его улыбка согревала мне сердце, и я был искренен когда сказал:
– Очень рад вернуться на вашу службу, сир.
– Я рад, что ты вернулся. – Он указал на меня пальцем. – Ты должно быть, забыл меня, ведь тебя не было так долго.
– Только потому, что я провел шесть недель, перетаскивая повозку из одной лужи в другую, – сказал я голосом, полным сожаления. – Наше путешествие потребовало больше времени, чем я предполагал. – Я почувствовал, что на нас смотрит еще кто-то, кто желает привлечь внимание Стефана, и быстро добавил: – Вы не забыли, милорд, что должен вам кое в чем признаться? Я не сделал ничего плохого, и ничего плохого не вышло из того, что я сделал, но я не хочу, чтобы вы узнали об этом от кого-нибудь другого.
Стефан посмотрел удивленно. И скорее не потому, что забыл об этом, а потому что подумал, будто это всего лишь шутка. И когда Стефан увидел пробирающегося бочком к его кабинету джентльмена, то покачал головой и сказал:
– Простите, Пембрук, но я обещал Бруно быть его духовником, а заодно выслушать новости.
Стефан решительно пошел к двери, ведя меня за собой Когда мы остались наедине, он рассмеялся.
– Ты сказал это, чтобы избавить меня от Пембрука? – спросил он. – Или ты действительно совершил какое-нибудь преступление?
Я улыбнулся ему в ответ.
– Вы очень добры сир, что спасли меня от приветствий Пембрука, но я не могу использовать этот побег. Дважды я испытывал острое желание сознаться вам во всем и не выдержу третьего раза. – Я говорил это, улыбаясь, но заметил тень сомнения в глазах короля и поспешил рассеять это сомнение. – Я не совершил никакого преступления, я просто сдался желанию своей жены посетить ее старый дом, и мы провели неделю в Улле.
– И? – настаивал Стефан, ожидая 1еприятных известий.
– Это все, милорд. В этом я и хотел признаться. Я хотел, чтобы вы знали, что я был там. Мелюзина страстно любит свою родину, и должен признать что эта земля действительно очень красива, несмотря на то, что бедная. Я не заметил признаков недовольства среда людей, но мы не посещали местных джентльменов, а простые люди не заботятся ни о чем, кроме своих маленькю «ферм и рыбачьих лодок.
Брови короля поползли вверх.
– И тебе понадобилась полная конфиденциальность, чтобы сообщить мне это?
Я рассмеялся.
– Нет, милорд, но я хотел, чтобы вы это знали. А наедине хотел вам сообщить, что граф Честерский остановил меня во дворе и приказал доложить вам, что собирается завтра уезжать, и был бы очень признателен, если бы вы смогли уделить ему несколько минут сегодня вечером.
Гнев, который я увидел на лице короля, заставил меня добавить:
– Но если вы не хотите его видеть, то я могу пойти к нему завтра утром и сказать, что у меня не было времени передать вам его просьбу.
– Он не просил у меня разрешения уехать, – сказал Стефан.
Я вспомнил, как Честер сказал, что уезжает. Я думал, что он уже попросил у короля разрешение на отъезд, но, очевидно, он не чувствовал необходимости в этом. Кровь прилила мне к лицу. Я покраснел от гнева, догадавшись, что Честер использовал меня для того, чтобы утонченно оскорбить короля.
– Разрешите мне отнести ему послание, запрещающее его отъезд, – попросил я. – И вызвать его на дуэль, чтобы поговорить с ним, как мужчина с мужчиной, если он откажется подчиниться.
Стефан пристально посмотрел на меня. Его глаза сверкали гневом, но потом он покачал головой и сказал:
– Это слишком опасно. Я сомневаюсь, что он примет вызов, но в любом случае я должен буду запретить дуэль. Никто не поверит, что я о ней не знал, а долг короля – сохранить мир между своими придворными. К тому же, Бруно, я вообще не имею понятия, зачем Честер приезжал во дворец. Он не участвовал в совете баронов для решения каких-нибудь проблем и не просил меня ни о чем, только, как обычно, жаловался на то, что Камберленд был незаконно отнят у его отца. Я не знаю, зачем он приезжал.
– Он приезжал, чтобы посмотреть, насколько обеднел двор после летних неприятностей, или для того, чтобы затеять новый заговор, – взбешенно предположил я.
Но мое резкое замечание произвело на Стефана обратное воздействие: гнев с его лица исчез; и я понял, что напомнил ему о переполненном дворе и бесчисленном числе дворян, которые сейчас виляют хвостом в надежде получить расположение и признание короля.
– Если он надеется увидеть меня слабым, то получит достойный ответ, – самодовольно произнес король. – Нет, я не буду отказывать ему. Иди, Бруно, и приведи его. Посмотрим, чего он хочет.
Я был еще зол, но понял, что благодаря этому происшествию я (не по своей воле) смягчил гнев короля. Стефан был практически бессилен против такого влиятельного и родовитого дворянина. Он не мог приказать схватить его и взять под стражу здесь, в Вестминстере, даже за открытий отказ подчиниться. Когда король собирал двор, действовал строгий обычай: все, кто приехал, могут в безопасности уехать после того, как король разрешит им. Это был хороший обычай. Если бы его не было, то лишь немногие нашли бы в себе мужество пожаловаться королю или ответить на вызов, даже по справедливой причине. А для менее родовитых рыцарей и баронов обычай включал разрешение на безопасный отъезд только в том случае, если с их стороны не будет оскорблений и отказа подчиниться. Менее влиятельный дворянин в любое время после роспуска двора мог быть схвачен и наказан, но такой могущественный, как граф Честер, после возвращения в свои земли становится слишком влиятельным, чтобы быть атакованным наемниками короля. Для того чтобы сражаться с графом Честерским, будет необходимо созывать армию баронов, а это, вероятно, вновь вызовет восстание, которое Стефан только что подавил.
Я быстро нашел Честера. Он стоял недалеко и краешком глаза наблюдал за дверью королевского кабинета. Я подозревал, что цель его просьбы состояла лишь в том, чтобы оскорбить короля своим отъездом без разрешения, но ошибался. Честер хотел что-то попросить у Стефана, однако он не выглядел довольным, когда я кивнул ему и сказал:
