— Молчи, Родриго!.. — Она легонько прикрыла его рот своей ладонью. — Мне больно тебя слушать, потому что... потому что я тебя тоже люблю, но не имею на это права. Между нами — неодолимые преграды...
— Какие преграды, ангел мой? — Он поцеловал и прижал к своей груди ее руку. — Слышишь, как бьется мое сердце? Это от радости, оттого, что ты тоже призналась мне в любви. Мы любим друг друга, а это главное! Я уже давно сам распоряжаюсь своей судьбой, и мне никто не запретит выбрать жену себе по сердцу. Что же касается твоих родителей, то я надеюсь убедить их, что буду хорошим мужем для тебя. Я достаточно богат, чтобы ты ни в чем не знала нужды. Я знатного рода, с которым никому не зазорно вступить в союз. Или, может, их отпугнет мой корсарский промысел? Но я действовал под покровительством ордена иоаннитов, высоко чтимого во всем христианском мире. И потом, разве в Кафе мало купцов, которые начинали как корсары? Нет, я не думаю, что это такое уж неодолимое препятствие...
— Ты не о том говоришь, Родриго! — прервала его Аврелия. — Дело не в моих родителях и не в твоем корсарстве. Неодолимое препятствие — это твоя клятва Веронике. Ты не можешь ее нарушить. И Вероника тебя не простит.
— Да, мне неловко перед ней, — вздохнул Родриго. — Но разве любовь — это обязанность? Нет, это чувство, и чувство свободное, оно не терпит насилия над собой. И если я буду любить тебя, а женюсь на Веронике — кому из нас троих это принесет счастье?
— Не знаю, что тебе сказать...
— Скажи «да»! Скажи, что согласна стать моей женой, и мы немедленно уедем отсюда в Кафу, и я буду просить твоей руки у твоих родителей!
— Прежде чем дать тебе ответ, я хочу, чтобы ты честно во всем объяснился с Вероникой. Она должна понять и простить нас, а иначе... иначе не будет нам с тобою счастья.
— Аврелия, дитя мое, ты просишь о невозможном!.. — воскликнул Родриго почти с отчаянием в голосе. — Ты не знаешь Грозовую Тучу! Да она из упрямства не откажется от задуманного! Будет добиваться своего до победы, а любую уступку посчитает поражением! Если мы станем дожидаться ее понимания и прощения, то не поженимся никогда!
— Как бы там ни было, Родриго, но без твоего откровенного разговора с Вероникой и наш разговор не имеет смысла. — Аврелия резко поднялась с места и выдернула свою руку из руки испанца. — Мы не должны сговариваться тайно и обманывать Веронику. Это будет нечестно. Прости...
Не оглядываясь на него, девушка побежала в дом. А Родриго еще немного посидел на скамейке, потом, вздыхая и понурив голову, пошел прочь со двора.
В то время как Родриго и Аврелия объяснялись между собой, Вера спешила поскорее встретиться с тетушкой Невеной. По дороге она вспомнила, что приготовила для Невены подарки, и повернула к дому Ринальдо, чтобы взять их с собой.
Проходя мимо причала, где стоял корабль, прибывший из Константинополя и принесший тревожную весть об осаде Смирны, Вера снова подумала о Карло и о его письме, о котором так долго забывала, а теперь нетерпеливо хотела прочесть.
И чем дальше, тем медленнее становился ее шаг. Девушке вдруг пришло в голову, будто Карло может сообщить в письме нечто такое о Родриго, что сразу же ее разочарует и заставит отказаться от союза с испанцем. Вера боялась этого, но краем сознания чувствовала, что это может в какой-то мере даже принести ей облегчение: слишком устала она от неопределенности отношений с Родриго и минутами чуть ли не начинала сомневаться в своей любви к нему. «А вдруг это уже и не любовь, а лишь мое вечное упрямство в достижении цели?..» — внезапно подумала она и сама испугалась этой мысли.
Но все ее сомнения разом улетучились, как только девушка увидела Родриго. Он шел от дома Ринальдо, задумавшись, глядя себе под ноги, и не заметил Веру, отпрянувшую за широкий ствол старого дуба, что рос у ворот усадьбы.
У девушки похолодело в груди: значит, он обманул ее, как наивную простушку, выдумал историю с поездкой в Ликостомо, а сам свернул с дороги, чтобы броситься в объятия Аврелии!
И как ловко устроил, чтобы никто не помешал их свиданию — и в первую очередь — она, Вероника Грозовая Туча!
Так чем же эта кафинская девчонка смогла его околдовать, заставить идти на обман и риск?!
Вера негодовала — и снова любила Родриго или свою любовь к нему, и снова ревновала, и снова страдала из-за уязвленного женского самолюбия.
Несколько мгновений она колебалась: бежать ли за Родриго и требовать у него объяснений, или кинуться к Аврелии и задать ей хорошую трепку, а потом немедленно выдворить их с подругой из Монкастро. Немного подумав, Вера остановилась на последнем.
Она пришла к выводу, что всем этим хитростям Родриго научила Аврелия — ловкая притворщица, решившая соблазнить и привязать к себе возлюбленного Грозовой Тучи. Думая плохо о сопернице, Вера испытывала хоть какое-то облегчение и даже чувствовала себя вправе отомстить юной интриганке, каковой считала Аврелию.
Толкнув калитку, она вошла во двор и тут же вздрогнула, встретившись с Ринальдо.
— Ты уже дома? — удивилась Вера. — Давно ли вернулся?
— Только что. А ты где была? — Он смотрел на нее внимательным и каким-то напряженным взглядом.
— Я? По просьбе Родриго показывала его людям рыбацкие деревушки на лимане. — Она нервно рассмеялась. — А сам Родриго с утра уехал в Ликостомо улаживать какие-то дела с бывшими пленниками. Да, видно, не доехал, потому что я сейчас видела его здесь недалеко. А он меня даже не заметил. Наверное, был под впечатлением от свидания со своей красоткой. Я обо всем догадалась, дядя.
— Вероника, мне не нравится твое состояние. — В голосе Ринальдо сквозила тревога. — У тебя сейчас такое лицо, будто ты что-то недоброе задумала.
— Нет, дядя, что ты, дорогой, не беспокойся! — Она снова нервно рассмеялась и вдруг стала очень серьезной, даже мрачной. — Скажи... наверное, я не женщина, я хуже других, если Родриго полюбил ее?..
Руки Веры судорожно сжались в кулачки, она поднесла их к груди, а Ринальдо накрыл сверху своей ладонью и глухим голосом сказал:
— Ты прелестная женщина, но женское в тебе подавлено, нужно его возродить. А Родриго, видно, по-настоящему этого не смог... или не захотел. Ты еще будешь любима, ты достойна самой большой любви. Но Родриго — не твоя судьба.
— Хочешь сказать, что я должна отдать его этой маленькой интриганке?
— А если Аврелия гораздо лучше, чем ты о ней думаешь?
— Вот как, ты ее защищаешь? Может, она и тебя очаровала?
— Вероника! — Ринальдо отступил от нее на шаг, и между его бровями пролегла глубокая, хмурая складка. — Мне не нравится, как ты говоришь об этой девушке. Что ты задумала? Что ты собираешься делать?
