В этот миг, кланяясь, вошел паж и прошептал что-то на ухо графу. Тот нагнулся к королю и тоже что-то сказал.
Лоб Генриха разгладился.
— Сэр Раймонд и лорд Галеран, сядьте. Мне было бы неприятно без нужды терять хороших бойцов, тем паче что теперь мы, пожалуй, сможем по-другому пролить свет на это дело. В Вестминстер прибыл лорд Вильям Бром.
Обернувшись, чтобы приветствовать отца, Галеран заметил, как окаменел Фламбар и вытянулось лицо у Лоуика. Разумеется, такого поворота событий никто из них не ожидал.
Чего же они ожидали?
Вероятно, того, чтобы смерть Галерана стала свершившимся фактом раньше, чем его отец о чем-либо узнает.
Дверь распахнулась, и вошел лорд Вильям, споря с библейским величием Фламбара богатством одеяния, блеском золота и драгоценных камней. Следом выступали три его стражника, столь же рослые и важные, как он сам. Галеран настолько привык видеть отца в поношенной одежде из домотканой холстины и сыромятной кожи, что чуть было не рассмеялся вслух от пышности его сегодняшнего наряда.
Впрочем, наряд этот сослужил свою службу. Благодаря ему ни у кого не осталось сомнений о высоком положении отца.
Лорд Вильям, не медля и не торопясь, подошел прямо к трону, преклонил колени перед королем и простер к нему руки. С довольным блеском в глазах Генрих накрыл его руки своими в торжественном приветствии. То была несколько упрощенная, но оттого не менее весомая клятва в верности.
— Лорд Вильям, — промолвил Генрих, — мы счастливы лицезреть вас в столь добром здравии.
— Благодарю, сир, — поднимаясь с колен, откликнулся отец Галерана. — Возможно, при других обстоятельствах я полежал бы в покое еще день-другой, но до меня дошли слухи о том, что Раймонд Лоуик был в Уолтхэме и спрашивал обо мне каждого встречного. Я счел за благо лично выяснить, что за нужда была ему во мне. — И лорд Вильям остановил недобрый взгляд на Лоуике и архиепископе. — Похоже, у него сложилось впечатление, что я уже при последнем издыхании.
— Неужто? Милорд, мы не намерены подвергать опасности ваше здоровье и благополучие. Прошу вас, сядьте.
Генрих велел принести стул — единственный в палате стул, кроме трона, на котором сидел он сам. Разумеется, это могла быть просто забота о больном человеке, но Галеран совершенно ясно понял, что его отца король выделил из всех присутствующих.
Он как будто сказал: «Поддержи меня, лорд Вильям Бром, и я признаю тебя одним из самых могущественных баронов, первым на всем севере Англии. И облагодетельствую твою семью нынче и в другой раз».
Как только лорд Вильям уселся удобно, король сказал:
— Вы прибыли как нельзя вовремя, милорд, ибо вы, и никто другой, должны помочь нам разобраться в одном щекотливом вопросе. Сэр Раймонд Лоуик заявляет, что был по всем правилам помолвлен с леди Джеанной прежде, чем состоялась ее помолвка и свадьба с вашим сыном Галераном.
Лорд Вильям воззрился на него с таким видом, будто ему сообщили, что солнце сделано из сыра.
— Чепуха, сир!
— Он представил нам документ, который можно признать подлинным. К несчастью, все свидетели, подписавшие его, уже умерли.
— Сир, окажите милость, велите прочесть мне имена этих свидетелей.
Дослушав до конца, лорд Вильям презрительно фыркнул.
— Кому-то пришлось прочесать вдоль и поперек всю Нортумбрию в поисках известных людей, упокоившихся с миром в последние десять лет, сир. Но мы, старики, еще живы, и память нас до сих пор не подводила. Так вот, насколько я помню, эти люди ни разу в жизни не собирались одновременно все в одном месте, тем более — в Хейвуде. Случись такое, я знал бы об этом. Кроме того, я не услышал множества имен, которые непременно должны были бы стоять под этим документом, удостоверяя его подлинность. Например, моего имени.
— Быть может, лорд Фальк не хотел давать этому событию широкой огласки, — с плохо скрываемым отчаянием предположил Фламбар. — Этот документ, в законности коего я не сомневаюсь, ставит под сомнение право лорда Галерана на ребенка, жену и замок, так что ваше желание опровергнуть его подлинность неудивительно, лорд Вильям. Один меч рассудит спорящих.
Генрих задумчиво посмотрел на него.
— Милорд архиепископ, я не понимаю вашей горячности.
Фламбар пытался совладать с собою.
— Сир, я хочу лишь торжества истины, как мне и подобает.
— Тогда, вероятно, вместо того, чтобы вовлекать в бой лорда Галерана, никому не причинившего зла и уже отмеченного благодатью господней за свои подвиги в Святой Земле, нам следует предложить Раймонду Лоуику доказать истинность его притязаний, пройдя испытание раскаленным железом?
Лоуик не был трусом, но побледнел при одной мысли о том, что свою ложь ему придется доказывать, держа в руке докрасна раскаленное железо, а потом проверять, насколько сильно сожжена ладонь.
— Сир, я настаиваю на моем праве доказать истину мечом, — заявил он.
— Ваше величество, — вступил архиепископ, — тяжелее всех в этом деле грех той, которая скрыла первую помолвку, вступила в незаконный союз с лордом Галераном, а потом презрела и данные ему обеты, не говоря уже об убийствe своего нежеланного дитяти…
— Ради бога!.. — Но снова Рауль остановил друга, не дав ему нанести архиепископу тяжких увечий.
— Сядьте, лорд Галеран, — прикрикнул король, — до сих пор я не слышал ничего об убийстве.
— Потому что убийства не было, — прорычал Галеран, сверля взглядом архиепископа.
— Так отчего же умер ребенок? — мягко обратился к королю Фламбар. — Здоровый мальчик, сир, восьми месяцев от роду, который однажды заснул и больше не проснулся. В самую ночь его погребения, погребения своего единственного ребенка, Джеанна Хейвуд в супружеской постели совокупилась с сэром Раймондом. Добровольно, сир. Мне кажется, что именно леди Джеанну следует подвергнуть испытанию железом.
Галеран почувствовал, как изменилось настроение в палате. До сих пор ему удавалось избегать разговоров о Джеанне, отвлечь внимание от нее, но теперь ее судили, ей угрожала опасность. Да, она изменница, прелюбодейка, этого не скроешь. Но то, что сказал Фламбар, куда ужаснее. Неверную жену могли помиловать; в конце концов, главным ее судьейбыл муж. Но к детоубийце суд будет безжалостен.
— Ребенок, который умер, был моим сыном, — заговорил Галеран как можно спокойнее. — И если бы причина его смерти внушала мне подозрения, разве не я первый принял бы меры?
— Так вы, милорд, знаете, отчего умер ваш сын? — в притворном изумлении ахнул Фламбар.
— Я знаю, что она не стала бы убивать Галлота, — отвечал Галеран, обращаясь к королю. — Сир, жена моя любит детей, и ее желание иметь собственного ребенка было поистине велико. Потому я и решил взять меч во имя господа и отправиться в далекий, опасный поход. Господь наградил нас первенцем — дар тем более бесценный, что мы ждали его много лет. Я могу представить суду сколько угодно свидетельств о том, что моя жена была самоотверженной матерью и глубоко скорбела об утрате ребенка.
