— Вот почему они нажимали на сучки в кабинете! — сказала Энн.
— Это были не те книжные полки, — усмехнулся Алекс. — Должно быть, их плохо информировали. Я решил, что кабинет слишком очевидное место для хранения ценностей, и поэтому велел установить сейф здесь.
— Выходит, в самолете я была бы в большей безопасности, — с улыбкой глядя на него, заметила Энн.
— До рождения ребенка никто из нас больше никуда не поедет!
Энн была уже на четвертом месяце беременности. Она полностью оправилась после шока, вызванного инцидентом со взломщиками, но сомневалась, решится ли она еще когда-нибудь остаться одна в пустом доме. Ее живот слегка округлился, указывая на появление маленького обитателя. Еще никогда она не чувствовала себя лучше. Ее лицо сияло, волосы блестели. Страхи, которые она испытывала вначале, оказались беспочвенными: ее беременность проходила как у молодой женщины. Она и чувствовала себя совсем молодой.
У американского промышленника, собиравшегося провести уик-энд в «Кортниз», случился сердечный приступ, и он отменил свой визит. Алекс отпустил своих помощников, включая Фей, на выходные дни и послал извинения другим приглашенным. Энн было, конечно, жаль бедного американца (она никогда с ним не встречалась), но она не могла не испытывать радостного подъема при мысли о редком для них событии — уик-энде вдвоем.
Как в ту первую, далекую уже неделю телефоны не звонили, Алекс не изучал никаких документов, не открывал своего портфеля: он решил сделать жене самый дорогой подарок — посвятить ей все свое время.
Суббота у них пролетела, как у молодых влюбленных. Они разговаривали, строили планы, занимались любовью.
В воскресенье они сидели в своей бухточке среди скал, как в тот первый уик-энд. Время словно остановилось, подумала Энн, глядя, как Алекс лениво перебирает камешки и кладет их в кучку.
— Знаешь, Алекс, с тех пор как я забеременела, между нами гораздо меньше напряжения. Я уже не так опасаюсь других женщин, а ты не такой тиран, как раньше.
— Я — тиран?
— Конечно! — Она шутливо толкнула его. — Ты был таким ревнивым, таким подозрительным все время!
— Ах, ты не знаешь человеческую натуру так, как я!
— Но я ведь никогда не изменю тебе, Алекс. В тебе вся моя жизнь! Ты теперь доверяешь мне, но, может быть, это только потому, что я беременна?
— Да, вероятно.
— Прошу тебя, дорогой, пусть так будет и после рождения ребенка. Я никогда не дам тебе повода для ревности. Я уже обещала тебе это и, если хочешь, снова пообещаю.
— Попробую. — Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал. — Это тоже обещание…
Они сидели, глядя на море. Нежаркое солнце отражалось в воде.
— Я не вынесла бы, стань ты снова со мной груб, — неожиданно сказала Энн.
— Груб? Что ты хочешь этим сказать? Я никогда не был с тобой груб! — Сама идея показалась ему нелепой, и он засмеялся.
— И все-таки! В тот день, когда ты застал меня за разговором с Майклом по телефону! Мне показалось, что ты собираешься меня ударить. О Алекс, какое у тебя было лицо… — Она вздрогнула при одном воспоминании. — Я никогда этого не забуду! Подобная сцена не должна повториться, понимаешь?
— Ты преувеличиваешь, дорогая! Я никогда не ударил бы тебя. Может быть, мне и хотелось этого и пришлось силой взять себя в руки, но ударить тебя — нет, никогда! За кого ты меня принимаешь? Я не из тех англичан, которые, напившись вечером в субботу, бьют своих жен. Мы, греки, уважаем наших женщин.
— Но не доверяете им, если только они не беременны. Это же оскорбительно!
Нетерпеливым жестом Алекс развалил лежавшую рядом с ним горку камешков.
— Ради Бога, Анна, перестань! Я разорвал твой халат, но это просто случайность. Да, я рассердился. Ты с кем-то разговаривала тайком от меня, а твои глаза сияли от счастья… Любой мужчина мог из этого сделать неправильные выводы. А ты предпочла бы, чтобы мне это было безразлично? — Он посмотрел на нее снисходительно и одновременно раздраженно. — Может быть, я буду доверять тебе, когда ты состаришься, станешь беззубой и некрасивой. — Он взъерошил ей волосы.
— Для меня любовь и доверие неделимы, — настаивала Энн.
— О, Анна, не нужно лицемерить! Ты тоже не любишь терять меня из виду.
— А чья это вина? — живо отпарировала она.
— Не буду спорить, — усмехнулся он, но Энн осталась серьезной. — Признайся, Анна, мы стоим друг друга. Доверие возможно только между дураками. Когда я разговариваю с другими женщинами, ты, как коршун, следишь за мной. Твое ревнивое внимание льстит мне. Без него я раньше или позже изменил бы тебе. Все мужчины изменяют, это у нас в крови! — Он засмеялся, но в ответ смеха не услышал.
Энн посмотрела на камешки Алекса и тоже начала собирать их в кучку. Она сердилась на себя за то, что испортила хороший день, сердилась на Алекса, потому что он не произносил тех единственных слов, которые ей хотелось услышать. Но неприятнее всего было то, что он подметил ее собственную ревность. Лучше бы она не начинала этого разговора, но остановиться была уже не в силах.
— А ты уже изменял мне? — произнесли ее губы как бы помимо ее воли.
— Ты говорила, что никогда не захочешь этого знать.
— А сейчас хочу!
— В сущности… — Он помедлил для пущего эффекта. Энн чувствовала, как колотится ее сердце. — В сущности, нет, не изменял, но не могу обещать, что так будет всегда.
— Я тебя не понимаю! У нас просто идеальные отношения, а ты вдруг все портишь подобными заявлениями!
— Я ничего не порчу. Этот разговор затеяла ты, я не хотел его. Анна, — он взял ее за руку, — я люблю тебя, в самом деле люблю. Никогда не думал, что я способен так любить. Я не затеваю никакой измены, не стремлюсь к ней и, может быть, никогда не изменю. Просто я пытаюсь быть с тобой предельно честным.
— Значит, ты меня недостаточно любишь. Не все мужчины изменяют женам! — сердито сказала она.
— В самом деле?
— Есть и такие, которые любят и уважают своих жен достаточно сильно, чтобы не ложиться в постель с другими женщинами.
— Ты действительно так думаешь? — В его голосе послышались насмешливые нотки.
— Я это знаю.
— Да? Интересно! Должно быть, ты имеешь в виду своего драгоценного Бена? — довольно резко спросил Алекс.
— А почему бы и нет? У тебя нет никаких оснований говорить о нем с насмешкой!
— Я и не думал насмехаться. Просто мне пришло в голову, что его пример только подтверждает мою точку зрения.
— Что ты хочешь этим сказать? — Посмотрев на него, она подумала, что он сердится.
