— Что ты хочешь этим сказать? — Посмотрев на него, она подумала, что он сердится.
— Я хочу сказать, что ты доверчивая дурочка.
— Почему?
— Просто так! — Он начал снова бросать камешки в воду, но теперь делал это раздраженно, почти со злостью.
— Послушай, ты чего-то недоговариваешь! — настаивала Энн, хотя внутренний голос предостерегал ее от продолжения разговора.
— Наверное, я не самый подходящий человек, чтобы говорить с тобой об этом.
— Но я хочу знать! Я имею право знать!
Некоторое время он сидел молча, потом взглянул на нее в упор, будто принимая решение.
— Ладно! Ты сама спросила. Так ты считаешь, что доверие — самое главное в отношениях между супругами?
Энн кивнула.
— И полагаешь, что у вас с Беном был идеальный брак именно потому, что вы доверяли друг другу?
Энн снова кивнула.
— А наш с тобой брак не тянет на идеальный, так как я недооцениваю роль доверия?
— Если бы ты мне доверял, это доказывало бы, что ты меня действительно любишь.
— А твой Бен? Он-то любил тебя? И был с тобой честен?
— Полностью!
— Так почему он скрывал от тебя свои романы, которые заводил во время вашего так называемого счастливого брака? — Прислонившись к скале, он холодно смотрел на нее.
Энн молчала, потрясенная. Она не верила тому, что услышала. Как Алекс может быть таким жестоким?
— Лжешь! — закричала она вне себя.
— Ты так думаешь? — спокойно спросил он.
— Ты ревнуешь к нему, ревнуешь даже к моему несчастному покойному мужу!
— Как это ни странно, но к нему я не ревную. Твое прошлое не имеет значения, меня интересует только настоящее и будущее.
— Если это правда — заметь, я говорю «если», — то откуда ты об этом знаешь?
— Я кое-что предпринял, чтобы быть в курсе.
— То есть постарался все о нем разнюхать, как о Питере! Можешь собой гордиться, Алекс!
Он пожал плечами.
— Если ты считаешь, что я разнюхивал, стремясь побольше узнать о женщине, которую люблю, — пусть будет по-твоему.
— В таком случае расскажи мне все! Что ты знаешь? Ну же, говори!
— Мне не хотелось бы вдаваться в детали. В этом нет смысла.
— Но для меня это очень важно! Я хочу знать, как это тебе стало известно — опять же, если стало известно. — Она с трудом рассмеялась.
— Для такого человека, как я, это легко.
— Для такого человека, как ты! — презрительно повторила Энн. — Мне иногда кажется, что ты воображаешь себя божеством, которое вершит судьбами людей. — Ее голос звучал все более пронзительно: — В действительности же ты нанимаешь частных детективов, типов в засаленных плащах, привыкших копаться в грязи и за деньги способных на все! Такой у тебя стиль, Алекс! — Она опять засмеялась. Ее смех был неестественно высоким — казалось, он вот-вот оборвется.
Алекс ничего не ответил. Он слушал ее оскорбления молча, не реагируя, как боксер в состоянии шока после целой серии ударов по голове.
— Так кто эти таинственные женщины, с которыми Бен изменял мне?
— Тебе приходилось слышать о Бетти Дервент?
Снова прозвучал пронзительный смех Энн:
— Это уже просто смешно! Она была его секретарем. В данном случае тебя неверно информировали! Более милую, более тихую девушку невозможно себе представить. Они много ездили вместе, она была ему необходима на симпозиуме по медицине. Твои грязные шпионы попали пальцем в небо! — Она торжествующе покачала головой.
— Сьюзен Смитерс — она работала в отделении пат-анатомии, насколько мне известно. Розмари Принтер, сестра из больницы. Ты с ними встречалась? — холодно, спокойно продолжал Алекс. — Розмари, как мне сказали, грудастая блондинка, скорее вульгарного типа…
— Замолчи, замолчи! — Энн закрыла уши руками. — Неужели ты даже мертвых не можешь пощадить?
— А разве все они умерли: Бетти, Розмари, Сьюзен?
Спокойный, сдержанный тон Алекса убедил Энн, что он говорит правду. Без стопроцентной уверенности в точности своих сведений он ничего не открыл бы ей. Не в его духе было основываться на сплетнях и намеках.
— Но зачем ты рассказал мне все это? — закричала она и вскочила на ноги, будто собираясь убежать от услышанного.
Алекс вскочил вслед за ней. Схватив Энн за плечи, он силой повернул ее к себе лицом, заставил посмотреть ему в глаза.
— Ты спрашиваешь почему? — Он уже тоже кричал. — Мне без конца приходится выслушивать, как ты сравниваешь меня с этим подонком и заявляешь, что я недостоин его. Он постоянно тебя обманывал, а я был с тобой честен. Я не хочу, чтобы ты сравнивала мою любовь к тебе, наш брак, меня самого, наконец, с таким человеком. Я никогда не рассказал бы тебе о его делишках, не веди ты этих вечных идиотских разговоров о доверии! — Он смолк.
Энн сползла со скалы, не обращая внимания на ее острые края, и скорчилась на влажном песке. Согнув колени, она обвила их руками и вся сжалась, не в силах ни о чем думать.
Алекс взял ее за руку.
— Прости меня, Анна, я вышел из себя! Мне не следовало причинять тебе ненужные страдания.
Она подняла на него глаза:
— Нет, дорогой, я рада, что узнала обо всем.
Он помог ей подняться. Солнце скрылось за облаками. Энн вздрогнула.
— Пойдем домой, милый. Мне холодно.
Алекс снял с себя свитер и заботливо укутал им плечи жены. Он уже раскаивался в том, что зашел слишком далеко. Взяв руку Энн, он поцеловал ее.
— Прости меня! — повторял он.
Она повернулась к нему:
— Я не осуждаю тебя, Алекс. Ты знал все это, а я продолжала твердить, что Бен был настоящим святым. Меня не удивляет, что в конце концов твое терпение лопнуло. Честно, Алекс, это не имеет значения. Правда, я пережила настоящий шок, но, если хочешь знать правду, я рассердилась потому, что почувствовала себя дурой. Не сомневаюсь, что во всем Мидфилде я единственная не была в курсе! — Она заставила себя рассмеяться и успокоительным жестом взяла его за руку. Расправив плечи, она продолжала: — Ты был прав. Зачем портить такой чудесный уик-энд, копаясь в прошлом?.. Все это теперь не важно! — Она с улыбкой посмотрела на него.
Но позже Энн долго и мучительно размышляла. Сотни смутных мыслей и догадок теснились у нее в голове.
Почему она ничего не подозревала, не замечала? А ведь она думала, что хорошо знает Бена. Раньше она была убеждена, что, измени ей Алекс, она сразу догадалась бы о его неверности, но теперь начала в этом сомневаться. Вот к чему может привести неограниченное доверие!
После смерти Бена она поняла, что он отнюдь не был тем совершенством, каким она его считала, и примирилась с этим. Она уже признала, что он был настоящим придирой, а она во всем подчинялась его требованиям. Почему же она так изумилась, узнав о его изменах? Из-за отсутствия у нее интереса к другим мужчинам она решила, что и Бена никто, кроме нее, не привлекает? Может быть, Питер именно на это намекал все время? Значит, он знал и поэтому возненавидел отца? Но в таком случае он должен был скорее жалеть ее…
