— Чудесный вечер, — пробормотала она, чтобы как-то отвлечься от невеселых мыслей о будущем.
Джон тронул ее за плечо. Затем повез туда, где они обычно сидели вечером, где могли наслаждаться песнями и байками ковбоев, находясь при этом в приятном уединении.
К удивлению Алекс, Джон отвез ее на сей раз гораздо дальше, чем обычно, — в непроглядную тьму.
— Джон, что ты делаешь?
Он, конечно, не мог ей ответить, но ответ стал очевиден через несколько минут. Джон поставил коляску на тормоз, и Алекс увидела, что это место он облюбовал заранее — расстелил одеяло на мягкой траве, там, где приятно пахло дикими сливами и слышалось журчание реки. Когда глаза Алекс привыкли к темноте, она увидела возле одеяла корзину и какой-то продолговатый сверток. И сразу же поняла, что у Джона на уме.
Нервничая, Алекс облизала губы. «Господи, прошу тебя, — взмолилась она, — дай мне сил отказать ему. Помоги мне».
Обойдя кресло, Джон опустился перед Алекс на колени. Положив руки на подлокотники, заглянул ей в лицо. Алекс сделала глубокий вдох и задержала дыхание. Слезы навернулись ей на глаза — Алекс прощалась с Джоном. Она надеялась, что ее счастье продлится до Абилина, но нет, не получилось, поскольку точку надо поставить этой ночью. Раз и навсегда ей придется отказать ему, заставить понять, что у нее нет права на счастье. Когда Джон наконец поймет, что для него в ее жизни нет места, он уйдет. Она надеялась, что судьба подарит им чуть больше времени, но надеждам ее не суждено сбыться.
Коснувшись дрожащей рукой щеки Джона, Алекс прошептала:
— Я не могу, Джон. Я навечно останусь замужней женщиной, и ты знаешь почему.
Но, да простит ее Господь за подобные мысли, имелась еще одна причина, чтобы прекратить их с Джоном отношения. Когда-то у нее была прекрасная фигура, которой Алекс по праву гордилась; теперь же она стала калекой и не хотела, чтобы Джон видел ее обнаженной. Как ни запрещала себе Алекс думать о том, куда может завести их этот необычный роман, она, как женщина здравомыслящая, не могла не знать: рано или поздно вопрос о близости встанет весьма остро. И тогда то, что не могло предотвратить чувство вины перед покойным мужем, предотвратит стыд.
Джон осторожно коснулся ее плеча. Затем — Алекс даже не успела понять, что он делает, — снял с ее пальца обручальное кольцо. Алекс потеряла дар речи. Ошеломленная, вцепившись в поручни кресла, она смотрела на Джона, не имея ни малейшего представления о том, что он собирается делать. Джон же выпрямился во весь рост и занес за голову руку, в которой держал кольцо. Алекс закричала — он бросил кольцо куда-то во мрак, в сторону ив и диких слив, росших на берегу.
— Господи, как ты посмел?! Ты не имел права! Не имел права!
Алекс побледнела, ее трясло от возмущения. Дрожащей рукой она попыталась снять коляску с тормоза.
— Я же никогда не найду его! Боже… Как ты только смог? Как смог позволить себе такое?
Упав перед ней на колени, Джон схватил ее за руки.
— Я люблю тебя, Алекс…
Сердце ее остановилось — не верилось, что Джон заговорил. Ошеломленная, она смотрела в его глаза.
— Ты не замужем. Уже больше года как ты не замужем.
Он говорил хриплым голосом, с натугой — совершенно естественной после стольких лет молчания. Когда Алекс пришла в себя, она поняла: у Джона именно такой тембр голоса, какой она себе представляла, — густой протяжный баритон. В глазах ее были слезы радости — и слезы печали. Слова, пробившие стену молчания толщиной в пять долгих лет, оказались словами любви, обращенными к ней, к Алекс.
Она протянула к нему руки.
— Джон, я так за тебя рада!
Вдвоем они вполне могли обходиться без слов, но Алекс понимала, что немота Джона — последнее препятствие между ним и миром, который он так долго отказывался принимать. Теперь, когда это препятствие рухнуло, Джон снова стал полноценным человеком. И она тоже хотела бы стать полноценной, она жаждала этого всей своей истерзанной душой. Быть полноценной… ради него.
Джон положил ладони ей на бедра и приподнял ее. Алекс тихонько вскрикнула, с особой остротой ощутив пустоту под правым коленом. Она выпрямилась, положив руки ему на плечи. Прошептала:
— Джон, я не могу. Пожалуйста, пойми, я не могу…
Он прижал ее к себе, и из груди Алекс вырвался тихий стон. Она даже представить не могла, что после случившегося с ней несчастья ее когда-либо будет сжимать в объятиях мужчина. Она не смела мечтать о том, что когда-нибудь будет прижиматься к груди того, кто желает ее. Алекс сумела убедить себя в том, что заниматься любовью ей уже никогда не придется, и приняла свою участь как должное.
Джон целовал ее влажные от слез глаза и шептал:
— Я люблю тебя. Я полюбил тебя сразу, как только увидел.
Стоя на одной ноге, Алекс не могла отступить, не могла отстраниться от его горячего тела, уклониться от его поцелуев. Закрыв глаза, она прижималась к нему и едва дышала, она мечтала о том, чтобы миг этот длился вечно.
— Я не могу, — прошептала она. — Ты пользуешься моей слабостью.
— Да, — улыбаясь, пробормотал он и вновь поцеловал ее.
Джон прижимал ее к себе все крепче. Алекс всхлипнула, почувствовав, как возбужден. Этот замечательный мужчина желал ее. Разве он не знал, как уродлив ее обрубок — то, что осталось от некогда стройной ноги?
Конечно, знал.
Он целовал ее снова и снова, целовал осторожно и нежно. Руки ее, лежавшие на его плечах, напряглись; она и сама не заметила, как обняла его и раскрыла губы, как ответила на его поцелуй.
Был еще миг, когда она могла бы сказать ему «нет».
Чуть отклонившись назад, Алекс смотрела в его глаза, пытаясь совладать со своими чувствами. И в этот миг решилось все. Алекс не сомневалась: отдавшись страсти, она потом всю жизнь будет терзаться чувством вины. Но если скажет «нет», то всю оставшуюся жизнь будет жалеть о том, что отказала. Оба знали: решается их судьба — и оба почувствовали момент, когда все сомнения ушли.
Теперь и она уже отвечала на его поцелуи со страстью женщины, слишком поздно обнаружившей в себе подлинные желания. Алекс знала, что нынешняя ночь будет последней ночью любви в ее жизни, знала, что больше этому не бывать. Такого, как Джон, ей уже не встретить. Она никогда не сможет любить так, как сейчас. Зато можно превратить проведенные с ним дни в воспоминания, в теплые светлые воспоминания, которыми согреваешь себя в минуты печали, в драгоценные частички прошлого, хранимые как сокровища до конца дней. Что же касается обручального кольца… Она подумает об этом завтра. Не сейчас. И тут Джон подхватил ее на руки и опустил на одеяло. Сам же сел рядом, глядя в ее освещенное лунным светом лицо.
