Часть 1
В дом Настасья входила в полной уверенности, что никого там уже не застанет. Но за столом над нетронутой кашей, понуро опустив голову, сидел Светозар.
— Не захворал, сынок? — спросила Настя.
Попутно смела крошки со стола, поставила на него крынку с молоком, достала из печи теплый хлеб, отрезала ломоть.
— Здоров я, — буркнул Светозар.
— А что хмурый такой?
Открыла дверь в кладовую, нашла на полке вяленое мясо, положила его в чистое полотенце, в него же завернула хлеб.
— Несмеяна опять отказала, — с горечью поведал сын, и Настя приостановилась на мгновение.
— Второй раз? — удивилась она и тут же прикусила себе язык.
Надо же было такое ляпнуть.
— Второй! — с силой ударил кулаком по столу Светозар.
От удара качнулась крынка, и едва не выплеснулось из нее молоко. Светозар взглянул на свой кулак и поник.
— В прошлый раз хоть пару слов сказала, в этот промолчала — и все. Что я не так делаю? Матушка, как тебя отец замуж звал?
— Да как все, — пожала плечами Настя. — Словами.
— А почему ты согласилась?
— Потому что любила.
— А почему ты его любила?
— А почему люди друг друга любят, то одним богам ведомо.
— Матушка! — вскинул голову Светозар. — А пусть отец к дядьке Трофиму сходит. Сосватает меня за Несмеяну. Он отца уважает и ему не откажет!
Настя, как раз ссыпавшая пшено в передник, чтобы идти кормить кур, резко остановилась перед дверью. Вернулась к столу.
— Любишь ее, значит?
— Люблю!
— Так любишь, что и против ее воли сделать своей готов?
Светозар открыл было рот, чтобы ответить, но слов так и не произнес, и взгляд вдруг стал испуганный. Понял, значит, успокоилась Настя. А то уж и правда едва не решила, что совсем сына не знает.
— Иди в кузню, — вздохнула она и кивнула на полотенце, — обед не забудь и крынку захвати для Трофима. В работе лучше думается.
Сын встал из-за стола, послушно взял кувшин и сверток. Потом снова взглянул на мать.
— Ей со мной хорошо будет! — воскликнул он, явно ища поддержки, но та покачала головой.
— Насильно хорошо не сделаешь.
— Я не насильник!
— Я знаю, — ответила Настя, — вот и не становись им.
Светозар ушел молча.
***
День за работой пролетел, словно и не было. Светозар вышел из кузни, подставил горящее от жара печи лицо налетевшему ветерку. Как же упоительно прохладен был воздух. Смеркалось. С его места был виден дом кузнеца, стоящий неподалеку. И в огороде рядом с этим домом Светозар разглядел Несмеяну, пропалывающую грядку. Подумал мгновение и решительно направился в ее сторону.
— Несмеяна, — позвал он. — Подай воды.
Она распрямилась, мельком взглянула на него, отерла пот со лба, выпростала подоткнутые юбки из-за пояса и пошла к колодцу. Молча наполнила из полного ведра лежащую на бревне деревянную чарку, вернулась обратно и передала ему через плетень. Вода была ледяная. Светозар половину выпил, половину на лицо вылил. Стало совсем хорошо.
— Что, совсем ничего не скажешь? — спросил он.
— А что сказать? — прошептала Несмеяна.
— Слово ласковое.
Она опустила голову ниже. Светозар недовольно поджал губы.
— А раньше ты смеялась и улыбалась мне… Что изменилось?
— Раньше ты меня замуж не звал…
Светозар вспыхнул, повесил чарку на торчащую из плетня ветку, развернулся резко и пошел прочь от кузни в деревню.
Из-за угла дома вышел Трофим, задумчиво посмотрел ему вслед.
— А что же, — спросил он дочь, — правда, что он тебя замуж звал?
Несмеяна обернулась, растерянно помяла в кулаке передник.
— Звал, батюшка.
— И отказала ему? — недоверчиво нахмурился он.
— Отказала, батюшка.
— Зачем же? Видно ж, что он в тебя влюблен. Чем он тебе не люб, чем не гож? Хороший муж выйдет, не обидит, да и Настасья баба добрая, в черном теле держать не станет. Семья опять же большая, случись что: помогут, поднимут. Мне бы спокойно было.
— Как же ты без меня, батюшка? — укорила Несмеяна.
— А что я? — усмехнулся кузнец. — Вдовицу себе найду. Вон Прасковья как на меня глядит. Да что ты краснеешь словно маков цвет? Ох, Несмеяна, душа моя… Пойдем в дом.
В доме было натоплено, тепло и уютно. Кузнец долго и обстоятельно умывался над чаном с подогретой водой, пока Несмеяна накрывала на стол.
— И все же, дочь, — серьезно сказал он, садясь на лавку и пододвигая к себе тарелку. — Что ты нос воротишь? Али кто другой люб?
— Никто мне не люб, батюшка.
— Так что же ты тогда?
— Не знаю, — честно ответила Несмеяна. — Да только сердце при виде него молчит.
— Сердце! — недовольно воскликнул Трофим. — Нашла о чем думать! Эх дочка, дочка… Замуж тебе пора, вот мое слово. Ешь, давай, и спать ложись, поздно уже…
После трапезы Несмеяна прибралась на столе, поставила кашу обратно в печь, чтобы до утра не остыла, вынесла сметану на улицу, дабы не испортилась. Вдохнула быстро остывающий воздух. В доме окончательно затушила огонь в горниле, взобралась на полати над печью. Тишину в избе нарушал лишь храп отца, доносившийся с лавки — после жара кузни он предпочитал спать в прохладе. Тогда она аккуратно отодвинула от стены тюфяк, на котором спала, и в темноте на ощупь пересчитала свои главные сокровища — соломенных
