Никола подняла голову и прислушалась. Она отодвинула пишущую машинку в сторону и позабыла обо всем на свете. Работать, когда звучит этот голос, было невозможно. Громадные очереди выстраивались затем, чтобы услышать этот голос, за право пригласить обладательницу этого голоса сражались директора лучших оперных театров. Николе казалось, что самый красивый голос, который она когда-либо слышала, и его волшебство нисколько не приуменьшились оттого, что теперь она могла наслаждаться им постоянно.
Джина Торелли была легендой семьи с тех пор, как вышла замуж за молчаливого, довольно угрюмого дядю Николы. Люди говорили, что он блестяще управлял ее делами и распутывал денежные проблемы, это и стало причиной их свадьбы. Неизвестно, где была правда, но после свадьбы они жили за границей, и сначала Никола не знала свою знаменитую тетю лично, а дядю помнила смутно, с тех пор, как он приезжал в Уорикшир. Отец Николы был семейным врачом, отличавшимся чувством юмора, проницательностью и любовью к жене и единственной дочери. Ее мать, несомненно очаровательная женщина, казалась Николе человеком с самым добрым сердцем на свете. Девушка обожала родителей, и ей нелегко было покидать их, когда она решилась отправиться в Лондон, чтобы начать самостоятельно зарабатывать на жизнь в известном секретарском бюро. Сначала она очень скучала по дому и часто ездила в родные места по выходным. Но потом встретила Брайана Кавердейла, и вся ее жизнь изменилась. Это был блестящий, подающий большие надежды альтист одного из ведущих лондонских оркестров. «Когда-нибудь, — сказал он Николе с уверенностью, продиктованной скорее преданностью своему делу, нежели тщеславием, — я буду величайшим в мире альтистом». Брайан открыл ей мир музыки, и под его иногда снисходительным, иногда нетерпеливым руководством она принялась посещать концерты, собирать пластинки с камерной музыкой и узнавать имена великих музыкантов. По собственной инициативе она начала ходить в оперу, околдованная причудливым, блестящим миром музыки и драмы.
Поскольку в том, что касается оперы, Брайан не разделял ее восторгов, Никола скрыла от него, что опера завораживает ее больше, нежели вся остальная музыка. Однако он был поражен, когда она буднично заметила, что Джина Торелли — ее тетя.
— Твоя тетя?! Милая моя, она просто не может быть ничьей тетей! Это не укладывается в голове.
— Она вышла замуж за моего дядю, — с улыбкой повторила Никола. — Он просто гениален в обращении с цифрами…
— Конечно-конечно! Он своего рода финансовый волшебник. Говорят, он удвоил состояние Торелли. Как прекрасно. Как ты называешь ее при встрече?
— Мы ни разу не встречались, — ответила Никола.
— Ни разу? Хочешь сказать, что семейными узами связана с Торелли и ни разу этим не воспользовалась? Дорогая, на что ты только тратишь время?
— После замужества она ни разу не была в Англии. Как я могла с ней увидеться?
— Мне кажется, — Брайан улыбнулся своей мимолетной заразительной улыбкой, которая мгновенно уничтожила раздражение Николы, — что стоило бы съездить в Париж, Рим или Мадрид ради того, чтобы назвать Торелли тетушкой. Но забудь об этом. Насколько мне известно, в конце года она приезжает в Лондон. Ты должна наверстать упущенное и представить меня ей.
В восторге оттого, что она связана с человеком, который так интересует Брайана, Никола дала ему обещание. И чтобы еще больше сблизиться со своей известной родственницей, купила пару пластинок Торелли.
Каждый великий голос индивидуален. Хорошие голоса можно спутать, но великие — никогда. У Торелли было сопрано, оттененное особыми, волнующими нотами, более характерными для меццо-сопрано. И хотя голос звучал поистине божественно, никто бы никогда не сказал о Торелли обыденного «поет, словно ангел». Скорее, она пела, как прекрасный, тревожащий душу демон.
— На сцене она тоже великолепна, — поведал Брайан Николе. — Я как-то видел ее в Вене. Никогда этого не забуду. В ее выступлении сочетались безупречная техника и какая-то стихийная сила. Очень бы хотелось увидеться с ней.
— Я очень рада! — улыбнулась Никола и с радостью подумала о том вечере, когда Брайан придет в ее маленькую квартирку, она приготовит восхитительный ужин, и они будут разговаривать и слушать музыку.
— В тебе удивительное сочетание какой-то умиротворенности и побуждения к действию, — признался Брайан. — О такой подруге мог бы мечтать любой человек искусства.
— Почему только человек искусства? — шутя, спросила Никола, надеясь, что Брайан не заметит, как учащенно забилось у нее сердце.
— Потому что при такой напряженной работе, где возможны подъемы и падения, мучения и кошмары, вдохновение и покой может дать только человек, обладающий такими качествами, как ты. Тот, кто знает, как и когда побудить к действию или покритиковать, посочувствовать или кольнуть. Да все, что угодно! Иногда это кто-то из родителей или сестра. А иногда муж или жена, — задумчиво добавил Брайан.
— Правда? — очень тихо спросила Никола.
— Милая, — внезапно он взял ее руку и прижал к щеке, — когда я вернусь из поездки по Канаде, мы поговорим о нашем будущем, хорошо?
— Да. — Никола смотрела на него, не скрывая своих чувств, и Брайан привлек ее к себе и поцеловал.
Она была так счастлива, так радостно смотрела в будущее, что, расставаясь с ним через три дня в аэропорту, не испытала никакого дурного предчувствия. Никола знала, что эта поездка в Канаду вместе с оркестром открывала перед Брайаном блестящие перспективы, поскольку он должен был солировать в трех важнейших концертах на международном фестивале. От него пришли две открытки с кратким описанием первых успехов. Потом писем не было, но через какое-то время Брайан сообщил, что простудился, но надеется поправиться через пару дней. Он остался в Монреале, но собирался присоединиться к оркестру, продолжавшему гастрольный тур, в самом скором времени. В газете Никола прочла ужасное и невероятное сообщение — «Прославленный музыкант умер на гастролях».
Никола заметила статью в вечерней газете, и ей в глаза бросилось имя Брайана Кавердейла. Сначала она почувствовала леденящий ужас и недоверие. Словно во сне пришла она домой, и, только оказавшись в маленькой уютной гостиной, которая внезапно опустела, Никола вдруг осознала весь ужас произошедшего. В этой гостиной они часто сидели вдвоем. За этим столом они ели и обсуждали разные новости. Здесь они были так несказанно счастливы, мечтая о прекрасном будущем. Теперь этого будущего нет… Нет Брайана… Нет ничего… Не снимая пальто, Никола тяжело опустилась на стул, на котором он часто сидел, ледяными руками вновь развернула газету и прочитала скупые подробности.
