А сейчас, годы спустя, появился Витторио, принадлежавший к тому же типу мужчин — во всяком случае, с виду, поправилась она — и вызывавший в ней похожее чувство. То же тревожное, томительное влечение.
Да, были вещи, которых она не хотела признавать. Например, что она пыталась унизить Витторио только ради того, чтобы справиться со своими чувствами. Одри вздохнула. Ей было уже не восемнадцать лет, но голова кружилась по-прежнему. Поэтому ей и не хотелось останавливаться и оглядываться: это оставляло время для раздумий, а раздумья вещь коварная… недолго и передумать.
Но Одри должна была извиниться, и сейчас ей представилась возможность сделать это. На самой вершине холма она догнала Маричелли и схватила его за руку.
— Витторио, я…
Не сводя глаз с того, на что он смотрел, Маричелли бесстрастно приказал:
— Уходите.
— Но я…
Он вырвал руку и пошел дальше.
— Витторио!
Одри перешла на бег и не заметила глубокой ямы. А потом стало слишком поздно.
Одри вскрикнула и замахала руками, как ветряная мельница. Витторио схватил ее за предплечье и извлек на свет божий.
— Какой дурак вырыл здесь яму? — с трудом выдохнула она. — Ведь кто-нибудь непременно упадет и свернет себе шею!
— Неплохо бы, — буркнул себе под нос Витторио.
Одри резко повернулась, открыла было рот, но тут же опомнилась, глубоко вздохнула и дрожащим голосом упрекнула Маричелли:
— Если бы вы не пустились бежать…
— Я никогда не бегаю, — хладнокровно возразил он.
— …этого не случилось бы! — прошипела она. — Я хотела извиниться перед вами, а как это сделать, если вы не желаете меня слушать?
— Извиниться? — с искренним удивлением повторил он.
— Да. За то, что я накричала на вас сегодня утром. За то, что… ну, вы понимаете. Я не знала, что это ваша квартира! Понятно? Хотя вы вели себя так… будто даже не замечаете, что вас оскорбляют!
Не меняя выражения лица, Витторио спокойно сказал:
— Я замечал.
Одри отвела глаза, с опозданием вспомнив свою клятву соблюдать вежливость, и пробормотала:
— Ну да, я вышла из себя… Я надеялась, что вы поговорили с Вулфом и вопрос решился.
— Он решился, — невозмутимо сказал Витторио, сунул свернутую трубочкой бумагу в задний карман джинсов и перешел на другую сторону ямы.
Но не так, как мне бы хотелось! — подумала Одри и закусила губу, увидев, что он распутывает какую-то проволоку. Было ясно, что ограда все-таки существовала. Нынешняя невозмутимость Маричелли только подчеркивала необычность его недавнего взрыва. Нахмурившись, Одри невольно шарахнулась, когда он перепрыгнул через яму и приземлился прямо перед ней.
— Хоть раз в жизни сделайте что-нибудь полезное, — негромко велел он. — Стойте на месте.
Витторио подобрал деревянный молоток и принялся вколачивать в землю столбы. Одри следила за ним, размышляя, не признаться ли в содеянном. Конечно, ей влетит, но, может быть, не слишком сильно. Может быть, Витторио даже поймет ее… вот только она не могла найти нужных слов.
— Вы всегда поднимаете такой шум… — пробормотала она. — Ну что с того, если я поставлю на этом участке несколько клеток? Начнется конец света?
Вручив женщине молоток, Маричелли вынул из кармана кусок бечевки, примотал его концы к столбам, проверил натяжение, забрал молоток и ушел бы, не останови Одри его. Попробуй быть вежливой, сказала она себе. Только попробуй, Одри. Попытка не пытка.
— Что, оседание земли? — спросила она, рассматривая яму и всем своим видом показывая глубочайший интерес. К счастью, Одри не видела, каким взглядом смерил ее Витторио.
— Мы считаем, что это погреб, — ответил он. — Сегодня ночью прошел дождь и окончательно ослабил верхний слой почвы.
— Надо же…
— Вы еще не перестали притворяться туристкой?
— Я не притворялась, — возразила Одри. Она наконец подняла глаза и заставила себя улыбнуться. — Я заметила вас в тот момент, когда шла от Колизея. А потом я собиралась осмотреть церковь святого Петра в оковах, — с наигранным пылом объяснила она.
— Я полагаю, без особого интереса.
— Конечно, с интересом! Я еще многое хочу увидеть, — на сей раз более сдержанно произнесла Одри.
— Как и все мы. Не хотите взглянуть на то место, где волчица вскармливала Ромула и Рема? — смягчившись, спросил он и кивком головы указал туда, где якобы происходило это знаменитое событие.
— Чуть позже, — осторожно ответила Одри.
Маричелли смерил ее насмешливым взглядом, помолчал и наконец заметил:
— Знаете, это не поможет.
— Что не поможет?
— Ваша любезность.
— Но я вовсе не собираюсь быть любезной! — рассердилась она. — То есть собираюсь, но вовсе не потому…
— Не потому что вам нужна моя земля?
— Нет! Мне просто интересно.
— Если вы в самом деле хотите узнать древний Рим и действительно хотите произвести впечатление на Рико…
— Я не собираюсь ни на кого производить впечатление!
— …и если действительно хотите сделать что-нибудь стоящее, вы могли бы помочь мне.
— Чем же? — подозрительно спросила она.
— На раскопках. Мне не хватает людей. Привлечь студентов до начала летних каникул не удастся, а у ведомства по охране памятников нет средств. Поэтому мне нужно как можно больше помощников.
Желательно бесплатных. Впрочем, дело было не в плате. И даже не в нежелании работать на него. Ей хватало и своих забот.
— А Рико не может помочь? Насколько я знаю, он работает именно в этом ведомстве.
— Нет, не может. Потому что как раз он и заведует финансами. Он куратор.
— О… — Этого она не предполагала. Ну и что? И совсем не обязательно смотреть на нее с такой насмешкой… — Вы хотите расчистить погреб?
— Нет. Это может подождать. Мне нужны люди для работы в тоннелях. В Риме прокладывают метрополитен…
— Я знаю, — оборвала она. — Не такая уж я невежественная. Рико что-то говорил об этом.
Маричелли кивнул, не то принимая, не то отвергая это объяснение, выражение его лица не изменилось. Интересно, меняется ли оно, когда Витторио занимается любовью со своей Фелицией или как ее там… Одри ужасно не хотелось думать о том, как он занимается любовью со своей подружкой, при одной мысли об этом ее начинало тошнить. Особенно если речь идет о той самой красотке, которой он улыбался утром.
— И всюду, где бы ни копали, — продолжал Витторио, — трасса проходит через руины времен античности. Используют все ухищрения, чтобы проложить маршрут мимо древних фундаментов, складов и тому подобного, но каждый раз, когда строители на что-нибудь натыкаются… вернее, признаются, что натыкаются, я спускаюсь в шахту и делаю экспертную оценку. Поэтому все строители метро меня дружно ненавидят.
