— Понедельник? — взволнованно воскликнула она. — А раньше нельзя? Нет, ладно, примите заказ, запишите меня в очередь на возврат… О'кей, спасибо.
Понедельник? Это невозможно… Впрочем, ничего поделать было нельзя, оставалось надеяться, что за уик-энд кто-нибудь откажется от билета. Правда, служащий аэропорта не сказал, сколько человек уже записалось на возврат.
Едва Одри добралась до спальни, как зазвонил телефон, и она заторопилась обратно. Это был Алекс Вулф, сообщивший, что новые фотографии по-прежнему ничего не показали.
— Узнайте, пожалуйста, хочет ли Витторио, чтобы я продолжал съемки? — попросил он.
— Да, конечно. Как вы думаете, это действительно означает, что там нет никакого кельтского поселения? — с надеждой спросила она.
— Понятия не имею. Маричелли — эксперт высочайшего класса, и до сих пор он ни разу не ошибался.
— О… — Утешил, называется! — О'кей, спасибо за звонок… Да, я передам… До свидания.
Девушка медленно положила трубку и на миг — на один краткий миг — представила ситуацию, будто она забыла сказать Витторио о звонке. Можно было выиграть несколько дней и воспользоваться ими, чтобы переехать со злополучного участка. Ведь несколько дней ничего не решат, правда? Но стоит ей только сказать Витторио, тот позвонит Алексу, и Алекс непременно спросит, откуда там взялись клетки. Наверно, надо было попросить Алекса не упоминать о них…
Одри вздохнула, сама испугавшись того оборота, который приняли ее мысли. Она обязана обо всем рассказать Витторио, ее поведение было и без того достаточно скверным, чтобы усугублять положение новой ложью. Кроме того, он мог решить, что если и новые фотографии ничего не показали, это означает, что там ничего нет. А если ей повезет и Витторио будет занят, он не сможет поговорить с Алексом до следующей недели… Похоже, для него это дело не слишком срочное.
Паучью сеть сплетает тот, кто дерзко на обман идет! — по памяти процитировала она. Когда все раскроется, ее мать придет в ужас, Рико тоже, а Витторио даст волю ярости. Слишком поздно жалеть о своей глупости… Она скажет ему прямо. Может, это будет и к лучшему.
Напрасно надеешься, Одри, сказала она самой себе. Лучше всего поскорее вернуться домой и навсегда выкинуть его из головы. Но разве она смогла забыть его за те месяцы, которые прошли со дня свадьбы? Нет. Разве сможет забыть сегодняшний день? Тоже нет.
Одри смотрелась в зеркало над телефоном и гадала, что именно видит Витторио, когда смотрит на нее. Ее называли красавицей. Она не знала, так ли это, и презирала себя за желание услышать подтверждение от Витторио.
Она еще раз вздохнула и пошла на кухню. Мать стояла у плиты, готовя ужин, а Рико помогал ей. То, что помощь заключалась в поглаживании жены по руке, было неважно. Сделав вид, что не заметила ни этого, ни румянца, вспыхнувшего на их щеках, Одри непринужденно спросила:
— Никто не знает, где Витторио? У меня для него известие. Я видела, как он уехал на шикарном лимузине, но…
Рико слегка отодвинулся от матери, впрочем, это никого не обмануло.
— Встречается с делегацией из Милана, интересующейся его работой по реставрации памятников, — пробормотал он, хватая нож и начиная с таким жаром шинковать морковку, словно это было делом всей его жизни. — А потом он собирался заехать в институт. Кажется, хотел что-то проверить — какой-то знак, подпись… Он что-то нашел в одном из тоннелей и решил взглянуть на эту штуку повнимательнее.
— Как ты думаешь, когда он вернется?
— Трудно сказать. Что, какие-то сложности?
— Ничего особенного. Может быть, он вернется к обеду?
— Нет. Он сказал, что, скорее всего, придет поздно. Ты знаешь, каким бывает Витторио, когда чем-то увлечется! Хочешь, я отвезу тебя к нему? — с готовностью предложил Рико.
— Что? Нет, спасибо, я могу взять такси или придумать что-нибудь еще, — уклончиво пробормотала Одри. Если она станет разыскивать его, не будет ли это смахивать на преследование? Нет, такого удовольствия она ему не доставит.
— Одри, уж не заболела ли ты? — пошутил Рико. — Поехали. Я отвезу тебя.
— Ну что за глупости.
— Это не глупости. Мне не хочется отпускать тебя одну вечером. Это опасно.
— Не опаснее, чем пропустить обед! — воскликнула мать.
— Мы ненадолго, — улыбнулся Рико. — Едем! — подбодрил он Одри. — Одна нога здесь, другая там. Вечером мы с твоей матерью собираемся навестить друзей. Пойдешь с нами? Нет, — ответил он сам себе, — не хочешь. Может быть, в следующий раз. Да?
— Извини, Рико, мне очень жаль. Да, в следующий раз. Обещаю. — Даст бог, в следующий раз она будет уже в Англии. Впрочем, она приедет снова. Конечно, приедет. Но не раньше, чем справится с этим нелепым чувством к Витторио.
— Я не хочу ехать в институт, — решила она. — С удовольствием пойду с вами. А Витторио оставлю записку.
Уж это-то никто не назовет преследованием…
— Не надо, — сказала мать, одобрительно улыбаясь дочери. — Я слышу, как он открывает дверь.
— Вот так удача! — улыбнулся Рико и вернулся к своей морковке. — Теперь все будет хорошо.
Дай-то бог, подумала Одри. Она тяжело вздохнула, вышла в коридор и взволнованно выпалила:
— Звонил Алекс Вулф. На фотографиях ничего нет.
Витторио кивнул и прошел мимо с таким видом, словно не замечает ее. Сообщение никак на него не подействовало. Интересно, подействовало бы, сообщи ему эту новость Фелиция? Возможно. Обиженная равнодушием Витторио к тому, что ее волновало, Одри открыла рот, чтобы передать просьбу Алекса, но вместо этого вздохнула: их прервала мать, выходя из кухни с миской салата.
— Витторио! — воскликнула она, словно умирала от радости, и, не дав Одри закончить, добавила: — Как раз к обеду. И Джованна звонила. Обещала приехать к семи часам.
Метнув на Витторио короткий взгляд, Одри заметила, что у него опустились уголки рта. Неужели Джованна тоже преследовала его?
— Наверное, у нее сдохла змея, — ехидно бросила она.
— Наверное, — невозмутимо согласился он. — Правда, я не знал, что Лоредана отдала свою змею Джованне.
— Ага, — понимающе кивнула она. — Значит, Лоредана, то бишь Фелиция, ушла со сцены?
— Временно. Прошу прощения, мне нужно принять душ и переодеться. Эмили, не ставь мне прибор, я буду обедать в городе. — Не ожидая возражений, он с озабоченным видом прошел в спальню.
— Одри, — спросила мать, — ты извинилась?
— Да, но сомневаюсь, что он меня слышал.
— Одри!
— Ну… — Не имея возможности объяснить, что ее раздражение вызвано глубокой депрессией, поскольку надежды на взаимность нет, она постаралась взять себя в руки. Одри посмотрела на стоявшего в дверях кухни Рико и выпалила: — Не понимаю, как ты можешь с ним работать! Он еще не свел тебя с ума?
