— Не глупи, Пейдж. Мне приятно сделать тебе подарок.
Она отвернулась, ее глаза наполнились слезами. Она не помнила, когда в последний раз получала подарки. Мать частенько баловала дочерей различными безделушками, но, когда она заболела, все деньги пошли на ее лечение.
— Я верну тебе одежду, когда мы вернемся в отель.
Алексей выругался.
— Очень хорошо, — сказал он с каменным лицом. — Делай что хочешь, Пейдж Барнс.
И теперь она почувствовала себя неблагодарной. Она задела его чувства, и это ее взволновало. Пейдж дотронулась до его рукава:
— Спасибо за пальто, Алексей. Так мило с твоей стороны.
Он повернулся и посмотрел на нее, нахмурившись:
— Я тебя не понимаю, Пейдж.
Она вздохнула.
— Я не уверена, что сама себя понимаю, — промолвила она, неуверенно улыбаясь. — Но сожалею, что была груба.
Он махнул рукой:
— И я прошу прощения, если заставил тебя чувствовать неудобство. Я не нарочно.
Пейдж опустила глаза и сцепила пальцы на коленях.
— Должна признаться, мне не по себе оттого, что я еду с тобой, — сказала она. — Я не хочу создавать проблем.
— Не будет никаких проблем.
— Если бы я была твоим сотрудником и ты увидел бы меня с Чадом, ты рассердился бы?
— Честно? Да. Но, — промолвил он прежде, чем она смогла вставить слово, — я бы тебя не уволил. Гораздо лучше держать тебя при себе.
Она нахмурилась:
— Почему?
Он наклонился к ней, словно желая открыть ей тайну:
— Потому что ты, вероятно, знаешь информацию, которая ценна для моих врагов.
У нее засосало под ложечкой.
— Ошибаешься, — сказала она тихо. — Я ничего не знаю. И даже если бы знала, не сказала бы тебе. Если ты связался со мной только из-за этого, ты напрасно тратишь время.
Алексей улыбнулся, и у нее потеплело на душе.
— Ты похожа на тигренка, Пейдж. Вот почему ты мне нравишься. Ты предана Чаду, хотя он сильно тебя обидел.
Она снова сцепила пальцы на коленях:
— Я не обиделась, а просто удивилась. И я заботилась о своей сестре.
— Твоя сестра достаточно взрослая и может сама о себе позаботиться, тебе не кажется?
Пейдж нахмурилась. Он ее не понимал, а она не могла ничего ему объяснить.
— Это не довод. Я чувствую, что ответственна за нее, я люблю ее. И никому не позволю причинить ей боль.
— Конечно, любишь, — сказал он. — Но не несешь за нее ответственность.
— Ты ничего о нас не знаешь, — возразила она. — Тебе легко говорить. Но ты не побывал на моем месте и не поймешь, что я чувствую.
Он взял ее за руку и стал поглаживать ее ладонь:
— Я не говорю тебе, что ты должна чувствовать. Но в двадцать один год человек способен принимать самостоятельные решения. Ты не несешь ответственности за ее поступки.
Она глубоко вздохнула:
— Знаю. Но не могу перестать беспокоиться о ней только потому, что она стала взрослой. Я вырастила Эмму. В некотором смысле она мне как ребенок.
Пейдж подумала о том, что никогда никому об этом не говорила. Ее шокировало то, что она разоткровенничалась с человеком, которого едва знала.
— Ах, Пейдж, теперь все становится понятно.
— Что тебе понятно? — От его поглаживаний она совсем размякла.
— Почему ты чувствуешь себя настолько ответственной, почему пожертвовала бы ради нее собственным счастьем.
— Я этого не говорила. Для того чтобы Эмма была счастливой, мне не нужно становиться несчастной.
Он посмотрел на нее понимающим взором:
— Ты, вероятно, была очень молода, когда тебе пришлось заменить ей мать.
— Мне едва исполнилось восемнадцать, — сказала она.
— Тебе было трудно, да?
Пейдж вздохнула. Зачем она ему об этом рассказывает?
— Конечно. Я была еще очень юной и не всегда знала, что делать. У меня не все получалось правильно.
— Но сделала для нее достаточно. Она выросла и стала независимой. Ты должна позволить ей отправиться в одиночное плавание.
— Я ценю твои слова, но ты понятия не имеешь…
— У меня была сестра, — сказал он внезапно, его взгляд затуманился. — На три года младше меня. Но я не смог спасти ей жизнь. Мне остается только сожалеть, что она не прожила достаточно долго, чтобы начать сводить меня с ума своими выходками. — Он сжал ее руку. — Пусть твоя сестра поступает по-своему. Ты не должна отказываться от собственной личной жизни только для того, что всегда быть рядом с ней.
Пейдж не могла произнести ни слова. Ее сковал шок и страх. Как Алексею удалось так точно угадать ее переживания?
Она хотела выразить ему сочувствие по поводу потери сестры, но в это время зазвонил его мобильный.
— Извини, я должен ответить, — сказал он, нахмурившись, глядя на дисплей.
Пейдж кивнула.
Алексей разговаривал по телефону следующие тридцать минут, пока автомобиль плавно катил по городу. Чем больше они удалялись от отеля, тем отчетливее Пейдж понимала: она совершила ошибку.
Внезапно она осознала, что они приближаются к аэропорту.
— Шереметьево, — промолвил Алексей, словно читая ее мысли. Он убрал мобильный. — Ты, наверное, прилетела в Домодедово, который находится к югу от города.
Пейдж старалась не паниковать:
— Да, но что мы здесь делаем?
— Я повезу тебя на ужин, моя красавица.
— В аэропорту?
— Нет, — сказал он, когда автомобиль на мгновение остановился у ворот службы безопасности.
Пару минут спустя дверца автомобиля открылась, Алексей вышел и протянул руку Пейдж. Выйдя из автомобиля, она поняла, что находится перед ангаром, из которого медленно выезжает самолет.
Русский наклонился и взял из машины сумку.
— Алексей! — завопила она, стараясь перекричать шум двигателей. — Я не могу с тобой лететь! Это безумие!
Он притянул ее к себе и крепко обнял:
— Нам предстоит короткий перелет, Пейдж. Ты вернешься в отель к полуночи, обещаю. Положи их в карманы, — сказал он, протягивая ей перчатки.
— Я не могу! — Она в отчаянии покачала головой.
Они оба знали — она говорит не о перчатках.
Он развернул ее к себе и положил руки ей на плечи. Затем он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.
— Ты доверилась мне прошлой ночью, — сказал он успокаивающим тоном. — Прошу тебя снова мне довериться.
Алексей не сказал Пейдж, куда они направляются, но она все равно поднялась с ним на борт самолета. Пейдж мысленно упрекала себя и задавалась вопросом, куда подевался ее здравый смысл.
Менее чем через час самолет приземлился в аэропорту, и они, вместо того чтобы пересесть в машину, уселись в вертолет.
