В конце концов, в жилах Чада Рассела тоже течет кровь Вороновых.
Алексей посмотрел на своего двоюродного брата, который изо всех сил пытался произвести хорошее впечатление на Валишникова, рассказывая ему о своих планах по поводу нефтяных скважин. Пусть Чад наполовину русский, но этого недостаточно, чтобы убедить старика, сидящего напротив него за столом. Хотя мать Чада — тетка Алексея по имени Елена — обучила его русскому языку, отец Чада добился того, что его сын стал стопроцентным американцем.
Петр Валишников стар, и он испытывает к американцам ненависть и недоверие.
А Чад выглядел как настоящий американец. На нем был темный костюм, ковбойские сапоги и белая ковбойская шляпа, которая сейчас лежала на столе рядом с ним.
Валишников поднял руку, давая понять, что требует тишины. Чад остановился на полуслове.
— Я рассмотрю ваши предложения, — сказал старик. — Оба ваших предложения. Теперь я прошу у вас прощения, но у меня назначена еще одна встреча.
Он поднялся из кресла и вышел из комнаты, и за ним последовала его команда менеджеров и бухгалтеров.
Алексей наблюдал за реакцией Чада с интересом. Тот метнул на Алексея свирепый взгляд и воинственно выпятил челюсть.
— Создается впечатление, что вы проведете больше времени, чем рассчитывали, на нашей прекрасной родине, — заговорил по-английски Алексей, поднимаясь со своего места. — Может, вам провести некоторое время в Санкт-Петербурге? Он особенно прекрасен в это время года.
Как он и ожидал, Пейдж резко подняла голову и широко раскрыла глаза. Очки сползли на кончик ее носа, и она пальцем подтолкнула их на место.
Ему захотелось поцеловать кончик ее вздернутого носа. Мысль об этом поразила Алексея. Он не мог позволить себе такую романтическую чушь. Перед ним женщина, обладающая нужной ему информацией. Только это должно было его в ней привлекать.
— Я не собираюсь в Санкт-Петербург, князь Воронов. — Чад усмехнулся. — Я останусь здесь, пока не заключу сделку.
— Вы не выиграете.
Чад источал ненависть.
— Не будьте слишком самоуверенны. — Он повернулся, чтобы посмотреть на женщину, сидящую позади него. — Соберите все необходимые документы и ждите меня в фойе. Мне нужно позвонить.
— Наконец-то мы остались одни, — сказал Алексей, как только Чад покинул конференц-зал.
Пейдж подошла к столу, изо всех сил стараясь выглядеть хладнокровной.
— Вы не должны говорить со мной, — промолвила она, начав складывать документы в аккуратные стопки.
Он заметил, что ее пальцы дрожат.
— Почему бы и нет? Мне нравится говорить с вами.
Она подняла на него глаза, затем снова их опустила. Ее щеки слегка порозовели. Ему нравилось ее рассматривать. Длинные темные волосы Пейдж были собраны в хвост, на ней был консервативный черный брючный костюм и белая блузка с высоким воротником. Костюм удачно подчеркивал ее фигуру.
— Я работаю на Чада Рассела, — сказала она, — и хотела бы сохранить свою работу, если вы не возражаете. Поэтому, пожалуйста, не говорите со мной.
— Что плохого в том, что я с вами разговариваю? — спросил он, обходя стол и вставая рядом с ней. Алексей вдохнул исходящий от нее аромат персиков.
Она остановилась и повернулась к нему. Он заметил, что она с трудом сглотнула.
— Потому что мне не нравится лгать своему боссу. Я не желаю, чтобы он расспрашивал меня о вас: почему я с вами говорила, что я о вас думаю. Ведь тогда мне придется врать, а я в этом не сильна.
Алексей положил руку на документы. Он понимал, что производит на Пейдж особенное впечатление, и намеревался этим воспользоваться. Если придется закрутить с ней роман для того, чтобы выудить нужную ему информацию, он так и поступит. Он погладил ее по руке:
— Поужинайте со мной сегодня вечером.
От удивления у нее отвисла челюсть.
— Вы с ума сошли? Разве вы не слышали, что я сказала? Я не могу с вами ужинать!
— Чад не узнает, — произнес Алексей, потянув ее за руку к себе.
Когда она попыталась вырваться, он крепче сжал ее руку.
— Отпустите меня, — тихо сказала она, потупив взгляд.
И хотя он не хотел ее отпускать, а желал поцеловать, он сделал как она просила. Она тут же отошла в сторону и обхватила себя руками.
Алексея окутало разочарование.
— Я восхищаюсь вашей преданностью боссу, Пейдж, но разве он имеет право управлять вашей личной жизнью? Разве ему позволено указывать вам, с кем встречаться, а с кем нет?
Она помрачнела:
— Конечно нет. Но ситуация намного сложнее. Вы враг.
Алексей не сдержал резкий смех. Он действительно был врагом, но не хотел, чтобы она так думала.
— Вы враг, — настаивала она, нахмурившись. — Для Чада. А я на него работаю. — Она сделала глубокий вдох, потом протяжно выдохнула. — Кроме того, он попросил мою сестру выйти за него за Алексей перестал смеяться. Пейдж шмыгнула носом и снова занялась документами. Сегодня он наблюдал за ней и Чадом и мог точно сказать — между ними нет никакой связи, никакой искры. И все же она погрустнела.
— Извини, Пейдж. Она пожала плечами:
— За что? Все хорошо. Моя сестра очень счастлива.
— А ты?
Она опустила плечи. Потом она быстро выпрямилась и повернулась к нему:
— Да, я счастлива. Эмма красивая и удивительная, и она заслуживает такого человека, как Чад.
— А чего ты заслуживаешь?
Ее нижняя губа задрожала.
— Я предпочла бы, чтобы вы этого не делали, — сказала она очень тихо.
— Чего? Я задал вопрос по-дружески.
— Вы мне не друг.
— Пока нет. Но я мог бы им стать.
Она покачала головой:
— Не говорите того, чего быть не может, князь Воронов.
— Зови меня по имени. И я могу сказать, чего ты заслуживаешь, — продолжил он. — Радости. Ты имеешь право делать что-то для себя, а не всегда для других. Ты заслужила счастье, Пейдж, и ты заслужила того, чтобы перестать беспокоится обо всем и всех. Пусть кто-нибудь побеспокоиться о тебе. Ты заслуживаешь того, чтобы тебе каждый день дарили цветы, приглашали на ужин при свечах. Заслуживаешь мужчину, который тебя хочет. Всего того, что есть у твоей сестры, и многого другого.
Ее глаза заблестели. Она открыла рот, но потом сомкнула губы, и Алексей понял, что попал в точку. Ему стало не по себе.
— Почему вы решили, что я чем-то обделена? Мы знакомы всего несколько часов.
— Тебя можно читать как открытую книгу, Пейдж Барнс. У тебя все написано на лице.
В ее темных глазах читалась обида.
— Я… Я… — Она сомкнула губы, отвернулась от Алексея, открыла портфель и небрежно засунула в него документы.
Алексей выругался про себя. Он зашел слишком далеко и напугал ее.
