Дэв сел, просеял крупинки пыли сквозь пальцы и усмехнулся:
— Я понимаю, что вы имеете в виду. Мой отец тоже думает, что я слишком много времени провожу на стройках, в поездках, а не в офисе. Когда я был ребенком, мне тоже приходилось бывать на уборке винограда. Никак не мог понять, почему виноград имеет не такой вкус, как он пахнет.
— О, но выжатый из него сок очень вкусен, — возразила Кэтрин, выбираясь из джипа и останавливаясь рядом с Дэвом. — Дедушка всегда смеялся надо мной. Он дразнил меня за фиолетовые усы, которые появлялись каждый октябрь. А мама ненавидела все это. Думаю, пятна на моем лице и на одежде напоминали ей, как много земли у нас когда-то было и как мало осталось... Но все это было очень давно.
— Что случилось с землей вашего дедушки? — тихо поинтересовался Дэв.
Кэтрин пожала плечами:
— Пропала. Когда он умер, оставалось всего два акра, и моей маме пришлось продать их, чтобы заплатить налоги. Это вовсе не так трагично, как звучит, — поспешно добавила она, заметив странное выражение на лице Дэва. — В конце концов, что можно сделать с двумя акрами?
Дэв с облегчением улыбнулся:
— Я почти боялся спросить, уж не мой ли отец купил эти два акра?
Кэтрин рассмеялась:
— Нет, конечно нет. Они примыкали к винному заводу, вот владельцы завода их и купили. А почему вы это спросили?
— Ну, это могло бы объяснить, почему ваша мать так рассердилась, застав нас вместе.
— Это никак не связано с землей, — отрезала Кэтрин.
— Тогда с чем? — спокойно полюбопытствовал он. — Да и вы потом, узнав, что мое имя Хэррингтон, повели себя так, как будто я превратился в чудовище. До этого момента между нами было какое-то волшебство, и мы оба это знали.
Пока они говорили, Кэтрин почти позабыла о своем недоверии к нему, но его последние слова вернули ее вновь в реальность с расхолаживающей жестокостью. Их легкая беседа была бессмысленной. Это всего лишь прелюдия, переход к тому моменту, когда он сможет напомнить ей, как она вела себя в тот вечер, когда они впервые встретились. Тогда фоном служили поэзия и фейерверк, а сегодня — детские воспоминания. ОН что, на самом деле думает, что она ничему не научилась?
— Я полагала, что мы с вами поехали работать, — напряженно напомнила она.
— Да, но вы прекрасно знаете, что это не единственная причина...
— Только по этой, единственной причине я и поехала с вами, мистер Хэррингтон. Нам лучше отправиться дальше. Мой рабочий день заканчивается в пять часов.
Кэтрин повернулась к машине и, достав свой портфель, вытащила из него стенографический блокнот. Она сердилась больше на себя, чем на Дэва. Соберись с мыслями, Кэт, зло говорила она себе, ты не можешь продолжать так дальше: то ненавидишь его, то тут же пленяешься им.
— Послушайте, — быстро произнесла она, — вы же собирались обойтись диктофоном. Почему бы мне не уехать сейчас на джипе в офис? Потом я пришлю за вами курьера... Что это вы делаете?
— Достаю ленч, — спокойно ответил Дэв, вытаскивая из джипа плетеную корзину. — Пока вы переодевались, я совершил набег на холодильник в моем офисе. Вам нужно пообедать, Кэт. Ваш контракт предусматривает перерыв на ленч, и, как вы только что заметили, это для вас рабочий день. Почему бы вам не расстелить этот плед под деревом, пока я распакую корзину?
Она автоматически схватила шерстяной плед, который он ей протянул, и в смущенном молчании стала наблюдать, как он открывает корзинку.
— У нас есть сыр и французский хлеб. — Дэв усмехнулся и посмотрел на девушку. — И вино, конечно. Местное шардоне, Я предпочел бы белое бордо, но оно не было охлажденным. Так, давайте мне этот плед, — добавил он, беря его у нее. — Полагаю, мне не стоило просить вас сделать это: ваш контракт предусматривает только канцелярскую работу, верно? Но если вы сядете и всего лишь протянете мне эти стаканы... Знаю, вы обычно обедаете немного раньше, чем сейчас, но уверен, я смогу уладить это с вашим профсоюзом...
— Прекратите! — рассмеялась Кэтрин.
Он поднял глаза и посмотрел на нее взглядом полным невинности:
— Прекратить что? Вы работаете, так? Вы имеете право на шестьдесят минут перерыва на обед... или на пятьдесят пять? Никак не запомню...
— Вы это сами можете установить, — заметила она, чувствуя, что краска заливает ее щеки. — Вы — мой наниматель, и у меня нет выбора, кроме, как следовать вашим приказам. Вот так вы и привезли меня сюда.
— Кэт...
— Довольно! Я буду писать под вашу диктовку, но не собираюсь играть в ваши игры. — Кэтрин глубоко вздохнула и гордо вздернула подбородок. — Времена изменились, мистер Хэррингтон, и вы не имеете права принуждать меня к чему-то, так что прекратите ваши хитроумные намеки на то, кем являетесь вы, а кем — я. Я не хочу вашего ленча и не хотела вашего задания, и вообще не хочу вас больше видеть. Если это означает, что я потеряю мою работу, пусть так!
Она почувствовала, что слезы обжигают ей глаза, и отвернулась от него прежде, чем он смог их увидеть. До Эверглейдс-Сити, куда они ехали, отсюда еще далеко, но, кроме себя, ей некого винить, что, не доехав до него, они оказались под этим дубом. Этот человек просто самонадеянный хвастун, если рассчитывает затащить ее так быстро в свою постель.
Кэтрин отставила в сторону портфель и направилась к дороге, не обращая внимания на то, что Дэв окликает ее по имени. Услышав за спиной его шаги, она побежала.
— Черт возьми, Кэт! — проворчал он, хватая ее за плечо. — По-моему, настало время все расставить по своим местам.
— Нам нечего сказать друг другу, — резко возразила она, пытаясь освободиться из его тисков.
— Нам действительно нужно поговорить, — настаивал Дэв, заставляя ее повернуться и посмотреть ему в лицо. — Я не играю ни в какие игры, по крайней мере, в такие, которых вы опасаетесь. И вы это знаете.
— Все, что я знаю, — это как заботливо вы все это устроили, — сердито отрезала она. Ее глаза сверкали, когда она встретилась с ним взглядом. — И вы довольно ясно намекнули, что, поскольку я работаю на вас, я должна выполнять все ваши приказы.
— Я ничего не устраивал. Откуда, черт возьми, я мог знать, что именно вас миссис Ноэл пришлет в мой офис? И вы чертовски хорошо знаете, что я просто дразнил вас потерей работы. Вы сами хотели поехать со мной. Я всего лишь дал вам хороший повод, чтобы у вас была возможность согласиться.
— Это я-то хотела поехать с вами? — скептически произнесла Кэтрин. — Да вы самый тщеславный и самонадеянный человек из всех, когда-либо живших на этом свете, Дэвид Хэррингтон! С чего бы мне хотеть поехать с вами? Вы мне даже не нравитесь! Я здесь только потому, что это моя работа.
