— Обед готов, — объявила она.
— Вы умеете стряпать!
— А вы в этом сомневались?
— Ни минуты.
Они ели и разговаривали. Им было весело, как на пикнике.
Адама было легко слушать. Он так уверенно и живописно обращался со словами, что можно было воочию увидеть людей и вещи, о которых он рассказывал. Когда он повествовал об угольных копях, запах краски вдруг сменялся привкусом угольной пыли у тебя во рту и — как бы дико это ни прозвучало — ты ощущал себя в полнейшей темноте. Кажется, протяни руку, и ощутишь черные куски угля вокруг себя, холодный черный свод над головой.
Он успел так много увидеть за свою жизнь, работал в столь многих местах — однажды даже на канале, плавал на барже. По мере его повествования Либби отчетливо видела перед собой баржу, в каюте которой висели безвкусные картинки с розами, буквально ощущала всплески темно-бурой воды, набегавшей на берега канала.
А люди? Адам мог заполнить ими всю крошечную комнатку, изображая их так реально и зримо, что ей казалось: она могла бы узнать их на улице и обратиться к ним, как к давним знакомым.
Наконец Либби с явной неохотой сказала:
— Мне надо идти. — Было почти пять часов. Хотя дядя Грэй сегодня ужинал на стороне, пожалуй, ей было лучше быть дома.
— А чем вы заняты сегодня вечером? — поинтересовался он.
— Ничем особенным.
— Никакого Яна Блэйни?
— Завтра вечером. А кто вам сказал про Яна?
— Эми. Она сказала, что он хороший парень и что вы с ним почти что обручены.
— Она заблуждается! — воскликнула Либби. — Он, бесспорно, приятный парень. Он очень приятный, но я не думаю, что мы с ним обручимся.
— Вы еще не уверены?
Она опустила глаза на свою пустую чашку:
— Мы встречаемся уже полгода. Я полагаю, все начинают считать это решенным делом.
— Включая Яна?
— Вероятно.
— Ваш дядя одобряет его кандидатуру? Все одобряют?
— Почему бы и нет? Как сказала Эми: он очень приятный молодой человек.
Адам взял ее чашку и вместе с тарелками отнес на кухню, где положил всю грязную посуду в таз с водой.
— И вы попробуете построить свой брак на этом?
Возможно, раньше она могла бы попробовать. Ведь она же подумывала о браке с Яном. Она ответила, растягивая слоги:
— Воз-мож-но.
— Тогда вы просто сошли с ума.
Она заглянула в его глаза и увидела в них гнев, прозвучавший и в его голосе:
— Ради всего святого, не полагайтесь на надежность и постоянство. Как только вы сделаете это, считайте, что вы наполовину мертвы.
— Нет, я не буду. — Она не знала, услышал ли он эти слова, так как в этот момент ходил на кухню за ее плащом.
— Вы собираетесь сейчас уходить? — спросил он.
— Мне не хочется, но уже темнеет.
— Сейчас всего пять часов, и у вас ничем не занят вечер. Ведь еще не так поздно. Так чем мы займемся в оставшуюся часть вечера?
— Прежде всего отвезем Каффу домой. Ему нужен отдых. Он слишком молод, чтобы гулять допоздна. — Ее охватил тот же приступ паники, что и в прошлый раз, у Семи родников.
Он помог ей надеть макинтош. Она втайне надеялась, что он не заметит, как дрожат пальцы ее рук, лихорадочно застегивавшие пуговицы на плаще. Если он и заметил, то не сказал ни слова, за исключением:
— Благодарю вас за коврик и занавески.
— Надеюсь, вы побеспокоитесь еще об одном коврике.
— Приму это к сведению.
— Вы могли бы покрыть стены клеевой краской. Можно для этого использовать белую эмульсию. Позвольте мне это сделать?
— Зачем?
— Поскольку это напоминает мне о моем домике на дереве. Мы с Каффой можем прийти в любой день — вы ведь большую часть времени пропадаете в «Свит Орчарде», не так ли? Я могла бы покрасить, даже не используя подставку, — сказала она с улыбкой.
Он порылся в кармане и протянул ей ключ.
— У меня есть дубликат. Развлекайтесь. Куда бы вы хотели сходить сегодня вечером? — поинтересовался Адам.
— О, куда угодно. Давайте пойдем куда-нибудь поужинаем?
— Боюсь, мой костюм вряд ли годится для этого. — Он по-прежнему был в свитере и широких брюках. Одежда намокла во время прогулки под дождем и высохла на нем, а сейчас он снова должен был идти в ней под дождь.
— Вы никогда не страдаете от простуды?
— Нет. — Чтобы вести подобную жизнь, он должен быть крепким как дуб.
— Мы могли бы поужинать дома, — предложила она, — или пойти в китайский ресторанчик, который открылся недавно в Эджфорте.
— Давайте попробуем китайский, — согласился он.
Машина стояла на прежнем месте, у подножия холмов, и Каффа весь в грязи вскочил в нее и развалился на заднем сиденье: ему было наплевать, что после него придется чистить всю обшивку. Пес развалился во всю длину, заняв оба задних места и, просунув голову вперед, попытался лизнуть Либби сзади в шею.
— Садитесь за руль, — предложила она.
— Вы уверены?
— Полагаю, что я вожу неплохо, но вы гораздо лучше. — Она вспомнила, с каким удовольствием он сидел вчера за рулем, и к тому же он действительно водил гораздо лучше нее. Буквально через несколько минут они уже подъезжали к парадному входу «Грей Муллионса».
Не успела машина остановиться, как Эми открыла им дверь. Увидев грязного с ног до головы Каффу, она вскрикнула:
— Не пускайте это чудовище сюда! Держите его, хоть кто-нибудь!
Либби схватила его за загривок и повалила навзничь. Эми захлопнула парадную дверь буквально у них перед носом и поспешила к черному ходу, готовая объяснить свое поведение, но уверенная, что сделала это вполне справедливо.
— На нем столько грязи, что он превратит весь холл в грязевую ванну. Ему для этого хватит и кухни. — Однако она разрешила Каффе лечь около камина, и Либби пообещала:
— Почищу его щеткой, когда он немного обсохнет.
— Проклятое животное, — произнесла Эми с несвойственной ей нежностью. Нагнулась и потрепала его, затем выпрямилась и посмотрела на Либби и Адама. — Звонил господин Блэйни, — сообщила она.
— Что просил передать?
— Интересовался, не знаю ли я, где ты можешь быть. Я ответила, что не знаю, как оно и есть. Он также спрашивал, когда ты вернешься. Я ответила, что и это мне не известно.
— Спасибо, — поблагодарила Либби.
Достаточно было взглянуть на лицо Эми, чтобы понять, с каким неодобрением она ко всему этому относится. Ей не нужно было даже ничего говорить. Она, конечно, знала, что Либби весь день провела с Адамом Роско, и была возмущена этим до глубины души.
— Я пойду приму душ и переоденусь, — сказала Либби. — А вы, Адам, можете пройти в гостиную.
Эми посмотрела ему вслед, не предложив даже чашки чая. «Беда, — подумала она, тяжко вздохнув, — мисс Либби накличет на себя беду». И, опустившись на колени, принялась вытирать старым полотенцем с пола грязь, оставленную Каффой.
