— У того парня, кому ты достанешься, — заявил Ларри, — работа будет круглосуточной — держать тебя на цепи и не спускать глаз. Вы совершенно бесстыжая девица, Джин Ла Мейр.
— И вы, Ларри Лонгфелло, могли этим воспользоваться, — поддразнила его Джин. — Потому что именно вы — тот единственный мужчина, кому я доверю себя приручить.
— Думаю, это было бы занятно, — протянул он, взглянув на нее сверху вниз. — Интересное и волнующее дело, и я, пожалуй, из тех, кому оно по плечу, малыш.
— Чушь, пустая болтовня! Насколько я поняла, мистер Лонгфелло, в ваших жилах не найдется и капли настоящей, горячей крови.
Сью Де Берри, растянувшись, возлежала под ярким зонтом все такая же высокомерная и прекрасная. Когда Ларри и Джин, весело переговариваясь, проходили мимо, Ларри отвесил в ее сторону низкий саркастический поклон. Блондинка улыбнулась в ответ, и он почти услышал ее дразнящий смешок за спиной, чувствуя, как внимательно она разглядывает девушку, сопровождающую его. Остановись он возле нее, Сью могла бы с издевкой спросить, давно ли он стал интересоваться малолетками.
Пойди-ка к черту, дорогая леди. Продолжайте свою игру, но будьте начеку. Когда-нибудь я обязательно доберусь до вас и проучу.
Ларри обратил внимание на молчание Джин. А та почувствовала, какое впечатление произвела на него другая женщина, и поняла, что у него изменилось настроение. Девушка резким движением попыталась освободить руку. Ларри придержал ее ладонь со словами:
— Давай в ногу, ты сбилась. — И легонько шлепнул чуть ниже талии.
— Прекрати сейчас же, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал естественно. — Что у тебя с этой белокурой дамой? Кажется, ее зовут Сью Де Берри?
Чтобы выиграть время, Ларри стал сердито поправлять белую капитанскую фуражку.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, не притворяйся. Между вами что-то есть, не надо быть магом и волшебником, чтобы это сообразить.
— Что за вздор ты несешь! Я ее вообще почти не знаю, так, здороваемся — и все.
— Ха-ха-ха! Расскажи об этом кому-нибудь другому. Может, я не очень умна, но уж и не полная идиотка. Тебе явно трудно примириться с тем, что поблизости пропадает, оставаясь невостребованной, такая изысканная штучка.
— Почему ты говоришь — невостребованной? Она замужем.
— Знаю, за кошмарным стариканом.
— Ну и что здесь такого? И потом, может, он вовсе не так уж немощен, как тебе представляется.
— Древнее не бывает. Что тут спорить, конечно, он слишком стар для нее. Здесь всем это известно.
— У тебя совершенно дикие представления о браке. Лучше выкинь всю эту дребедень из своей рыжей головки.
— У меня есть интуиция, знаешь, такое чисто женское чутье. И не смейся!
— Да неужели? И что же, скажи на милость, тебе подсказывает твое женское чутье?
— Оно совершенно определенно утверждает, что или ты уже развлекался в постели с этой блондинкой, или вы оба созрели для решающего шага.
Ларри вздрогнул. Рыжий цыпленок далеко не так наивен, как он полагал. Поразительно! Он напряг все силы, чтобы его смех прозвучал весело и непринужденно.
— В твоей огненной головке завелись ужасные червячки, так и точат ее, бедную. Червячки сомнения и подозрения. Наверное, ты станешь великой актрисой, у тебя не просто богатое, а потрясающее, фантастическое воображение.
— Не пытайся меня обмануть, — заявила Джин, — тебе это не удастся. Я хорошо изучила вас, Ларри Лонгфелло, вы для меня как открытая книга.
— Ты это всерьез? Мысль интересная.
— Только не уверяй меня, что никогда даже не думал о том, чтобы заняться любовью с этой женщиной. Если же ты поклянешься, что это не так, — значит, ты наглый лжец и клятвопреступник.
— Продолжай, моя радость. — Ларри усмехнулся. — Но, пожалуй, стоит признать, что Сью Де Берри — настоящая красотка, смотришь на нее и дух захватывает. А я всего лишь животное мужского рода — грубое и одержимое плотскими желаниями. О любви, естественно, речь не идет.
Джин, потрясенная услышанным, молчала целую минуту.
— Ты действительно зверь, но зверь великолепный, это точно.
— Послушай, — начал он, — сказанное не касается не только Сью. Как только в мое поле зрения попадает симпатичная куколка, брови у меня сами тут же ползут вверх. Даже если это ты.
— Твоя реакция меня радует.
— Вот и прекрасно. Итак, как показывают мои брови, ты очаровательна.
Джин грустно заметила:
— Но я не такая красивая, как она, и не возражай мне. А то я тебя укушу.
— Почему, солнышко, — сказал он, — ты себя так недооцениваешь? Здесь, на этом пляже, все девушки тебе в подметки не годятся.
Она рассмеялась и снова схватила его под руку, чтобы возобновить свои забавные упражнения при ходьбе.
— Если бы ты сейчас мне этого не сказал, — призналась она, — я бы, наверное, тебя действительно укусила.
— А я было подумал: может быть, ты не захочешь, чтобы я уверял тебя, что тебе тут нет равных.
— Вот и зря ты так подумал. Я понимаю, что на самом деле все не так, но очень приятно это слышать от тебя.
— Ты хорошенькая, как картинка. Картинка с изображением чудесной рыжей коврижки с веснушками на носу.
— А ты любишь коврижки?
— Обожаю, это мое любимое блюдо. Не представляю, как бы я без них жил.
— О Ларри! — воскликнула Джин. — Когда ты так говоришь, у меня все дрожит внутри.
Звонкий голос трубы взмыл над пляжем — в заведении Хуллигена включили проигрыватель. Ритм-энд-блюз, зажигая кровь, гремел вовсю. У Хуллигена всегда тусовался народ. На первый взгляд — обыкновенный пивной бар, но чем-то он приглянулся местной молодежи; заглядывали туда и посетители постарше. Здесь подавали отменное пиво, можно было и потанцевать, если появится настроение. Пляжный кабачок постепенно превратился в самое прекрасное место на побережье, все себя чувствовали тут на редкость непринужденно. Любая парочка могла заявиться туда почти в чем мать родила, никто и глазом не моргнет. Но если шортам и купальному костюму вы предпочитаете что-то более солидное, то будете ощущать себя у Хуллигена не в своей тарелке.
Увязая в мягком песке, они подошли к павильону. Джин сжала руку Ларри.
— Дорогой, потанцуешь со мной? Эта музыка так возбуждает. Я хочу танцевать, идем скорей.
— Слишком жарко, малыш. Все, что мне сейчас требуется, — это пара бутылок охлажденного пива.
— Послушай, я сейчас сойду с ума! Потрясающий джаз! Как ты можешь оставаться таким равнодушным! Неужели музыка на тебя никак не действует?
