Люк с некоторым, как ей показалось, раздражением еще несколько секунд поговорил по телефону, повесил трубку и решительно сказал:
— Сегодня вечером меня больше ни для кого нет, Паблито. — И повернулся к Верити, с удовольствием потягивавшей напиток. — Нравится?
— Ммм… чудесно! Что это?
— Это сауэр: ром, лимон, яичный белок, мускатный орех и лед.
— Прекрасный коктейль! — Она сделала еще один глоток и с довольным выражением лица огляделась: на террасе за столиками, освещенными свечами, уже начали собираться элегантно одетые гости, официанты плавно скользили среди них, раздавая меню.
Люк задержал на ней долгий таинственный взгляд и наконец сказал:
— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо!
Она тут же склонила голову, пытаясь скрыть мгновенно залившую ее щеки краску и хваля себя за то, как лихо разыгрывает веселое безразличие.
Люк вытащил из внутреннего кармана смокинга длинный узкий пакетик из золотистой бумаги и с непроницаемым лицом вручил его Верити.
— Я хотел сделать это во время ужина, но не могу больше ждать. С днем рождения, Верити.
В его глазах было что-то такое, от чего у нее на секунду перехватило дыхание: саднящий, голодный взгляд, от которого у нее тут же засосало под ложечкой. Но уже в следующее мгновение, когда взгляд его опять стал непроницаемым, она решила, что ей показалось.
Люк наклонился и сдержанно чмокнул ее в щеку твердыми холодными губами; сердце у нее затрепетало.
Держа пакетик дрожащими пальцами, она неуверенно рассматривала его.
— Люк, это… То есть, я хочу сказать, незачем было это покупать…
— Открой.
— О'кей. Но я не могу принять этого.
— Можешь, — сказал Люк холодным, не терпящим возражений голосом.
Пожав плечами, Верити глубоко вздохнула и развернула пакетик. В длинной коробочке из черной кожи лежал тонкой работы овальный кулон из желтого камня, окруженный мелкими сверкающими белыми камешками, вспыхивающими огнем в лучах электрического света.
В горле у нее пересохло. Она посмотрела прямо в полуприкрытые глаза Люка. Уже подарки! Драгоценные камни, стоящие, наверное, целое состояние… Второй этап его плана? Аванс за ожидаемые услуги? Видимо, он так плохо о ней думает, что уже начал питать какие-то надежды. Неужели он надеется, что в благодарность она забудет обо всем на свете? Как же теперь выйти из этой игры, не разругавшись с ним в пух и прах?
С натянутой улыбкой она встала и чмокнула его в щеку, но, стоило ему взять ее за руку, она тут же запаниковала.
— Чудесный кулон, но я не могу его принять, Люк! — повторила она с беззаботным видом, пытаясь освободиться.
— Он твой. Надень его прямо сейчас, он очень подходит к твоему платью, — глухо сказал Люк.
Он настаивал, и она судорожно глотнула воздух, чувствуя, как от плотно сжавших ее запястье пальцев по руке у нее бегут мурашки.
— Люк, я не могу…
— Но ведь мы же старые знакомые, — напомнил он ей терпеливо, с довольным видом. — А знакомые имеют право дарить друг другу подарки. Ты тоже можешь мне что-нибудь купить на день рождения, это в августе. И будем квиты, no es verdad? Не так ли?
Он медленно повернул ее к себе, вытащил кулон из коробочки и застегнул на ее шее, скользнув пальцами по еще влажным волосам. Уверенность, с какой он все это проделал, заставила ее подумать о бесконечной череде женщин, с которыми он приобрел этот опыт.
От злости и собственного бессилия у нее даже перехватило дыхание, и она опустила голову. Тяжелый камень светился на ее коже как раз над самой ложбинкой груди. Она поднесла его к свету и с любопытством повертела, сразу забыв о своем раздражении.
— Так и быть, принимая во внимание все твои труды: надо же было его купить, а потом силой нацепить мне на шею — ладно, поношу его сегодня, согласилась она с нервным смешком, наблюдая за игрой света на гранях камня. — Очень красиво. Люк. Но что это?
— Желтый камень — янтарь. Этот берег известен как Costa de Ambar.
Здесь добывают янтарь.
— Янтарь… — Она всмотрелась в сверкающую, волшебную глубину.
— Он мне очень нравится. Пожалуй, это самый красивый кулон из всех, что я когда-либо видела, но я действительно не могу его принять…
— Ты уже приняла. Виепо! Пойдем за стол.
— Si, patron! — сухо подхватила она и позволила ему препроводить себя к столику в увитой зеленью беседке рядом с бассейном и рощицей ярко освещенных пальм.
В дальнем конце танцплощадки появились музыканты с гитарами и саксофоном: четверо мужчин и две женщины. Заиграла мягкая ритмичная музыка, но Верити готова была побиться об заклад, что к концу вечера она станет зажигательной. Сверкающие золотые пиджаки приковывали к музыкантам всеобщее внимание. На женщинах с обнаженными гибкими животами были лифы с оборками и многослойные ярких цветов юбки.
Разговор с Люком тек так мирно и гладко, что она готова была приписать эту гармонию сауэру и неотразимому очарованию Люка, которое таки взяло над ней верх.
Они говорили о Лондоне, о ее делах, о друзьях Люка, которые теперь вот уже регулярно прибегали к ее услугам, едва ли не предпочитая ее фирму всем остальным.
Выпив пару бокалов вина, она уже не могла сказать, играет ли она роль или ведет себя естественно. Она рассказывала ему о том удовольствии, что получала от аранжировки праздничных вечеров и обедов для своих клиентов. За изысканным ужином — мясо крабов и раков, а затем филе, гордо поданное самим шеф-поваром, — их взаимоотношения стали почти теплыми. Они говорили о литературе, отыскивая общие привязанности — например, Умберто Эко и Агата Кристи, — о кинематографе и театре. Люк имел слабость к двум противоположным жанрам: с одной стороны, полные действия приключенческие комедии, а с другой — в высшей степени элитарные фильмы мировых знаменитостей.
— Но особенно мне нравятся испанские фильмы, — добавил он с легкой улыбкой, поднося к губам бокал бургундского. — Может, оттого, что я человек двуязычный?
— Думаю, именно поэтому. Меня, например, тоже раздражают переводные книги: при переводе добрая половина теряется. А вот любовные романы я готова читать каждый день. И с носовым платком в руке!
— Ты — и любовь? — удивился Люк, глядя на нее поверх освещенного свечой стола. Верити тут же спустилась с небес на землю. Он опять иронизирует, а она, сама того не заметив, настолько ослабила оборону, что ему опять удалось задеть ее за живое. Она прикусила губу и прикрыла глаза густыми золотистыми ресницами, чтобы скрыть боль.
На десерт им подали нарезанные тонкими ломтиками манго с кокосовым мороженым.
