— Вас к телефону, сеньор Гарсия…
Люк едва слышно чертыхнулся.
— Я же тебе говорил, меня нет, — напомнил он официанту, провожая Верити к столику.
Меньше всего ей сейчас хотелось опять оказаться в ресторане вместе с Люком, но она была настолько подавлена разноречивыми эмоциями, что просто не могла с ним спорить. Медленно и глубоко дыша, она изо всех сил пыталась восстановить хладнокровие, очень надеясь на то, что внешне она не выглядит такой растрепанной, какой чувствует себя внутренне.
— И принеси нам еще кофе, Паблито, — добавил Люк, бросив короткий, со странным блеском взгляд на ее покрасневшее, смятенное лицо.
— Вас срочно просят к телефону, сеньор.
Люк нахмурил черные брови.
— Кто?
— Сеньор де Сантана.
Верити вдруг почувствовала, что боевой настрой возвращается к ней — Люк явно занервничал. Все еще испытывая жгучую боль от нового унижения, она с удовольствием вставила:
— Сантана? Кажется, именно так звали в девичестве твою жену? Хулиетта де Сантана, так ведь?
— Мою бывшую жену, — хмуро поправил ее Люк и сузил глаза, различив вкрадчивые нотки в ее голосе. — Федерико де Сантана мой тесть.
— Тебе надо обязательно с ним поговорить, не так ли? — услужливо заметила она, глядя широко раскрытыми невинными глазами.
Бормоча какие-то испанские проклятия, Люк отправился к бару, а Верити осталась одна, наблюдая за музыкантами и танцорами, но почти ничего не видя. Надо бы потихоньку уйти и закрыться в своем домике. Но нет, она не в силах подняться, в ней не осталось ни капли энергии. Она все еще чувствовала на груди обжигающее прикосновение его губ и пальцев, у нее все еще сводило тело от подавленного желания. Но почему сейчас она чувствует себя заведенной вдвойне? Почему настолько неприятным оказалось упоминание о прошлой семейной жизни Люка?
Непроизвольно на глаза навернулись слезы. Она была беспомощна и полностью сбита с толку своими собственными чувствами. Вдруг за спиной раздался мужской голос:
— Верити! Вот так сюрприз!
Голос ей показался знакомым, но каким-то чужим.
Она резко обернулась и, не веря своим глазам, увидела Эллиота Грозвенора, собственной персоной, блиставшего в белом тропическом костюме с веточкой белых гибискусов в петлице, с бутылкой шампанского в одной руке и подарком, завернутым в розовую бумагу, в другой.
— Эллиот! — В замешательстве она смотрела на него широко раскрытыми глазами. — Эллиот! Что ты здесь делаешь?
— У нас было назначено свидание, верно? — пожаловался он комически, вытаскивая носовой платок из кармана, промокая лоб и садясь рядом с ней на стул. — Вот я и прилетел, обеднев на пару тысяч фунтов стерлингов, опоздав к ужину, но все-таки вовремя, чтобы поздравить тебя с днем рождения, Верити, дорогая!
— Мне просто не верится, что ты здесь, Эллиот!
Верити была настолько ошарашена, что не знала, как себя вести. Бедная Сара! Она, видимо, сообщила Эллиоту о ее отъезде, а тот быстренько заказал билет на ближайший самолет…
Как все нелепо! Что такого он в ней нашел? Ничего особенного: обыкновенное овальное лицо, обыкновенные карие глаза и орехового цвета волосы, веснушчатый нос, мало имеющий общего с классическим, а рот настолько велик, что нельзя пользоваться помадой. Что же касается фигуры, то здесь действительно вроде все в порядке — ни грамма лишнего веса и все на месте. Но она явно не тянет на голливудскую красавицу! Сам же Эллиот пользуется успехом у женщин и походит на киноактера 30-х годов: гладкими золотистыми волосами и такой же гладкой золотистой кожей, видом денежного человека, праздно проводящего свое время, и невыносимым самодовольством… Верити просто раздражало все то, что Сара находила в нем неподражаемым.
Отбрасывая со лба взъерошенные волосы, она тупо смотрела на улыбку Эллиота, затем, встряхнув головой, спросила:
— Ты остановился в этом отеле?
— Ага! Я откопал его с помощью бюро путешествий. Похоже, он довольно высоко котируется. Хотя я и сомневаюсь, что на этом нищем острове есть отели моего класса…
— Да что ты говоришь? — неожиданно для себя вдруг возмутилась Верити. Она провела здесь всего один день, но уже чувствовала себя обязанной защищать остров. — Прекрасное место! И народ здесь необыкновенный — гостеприимный и открытый. Здесь есть все: горы, реки, водопады, мили и мили девственных пляжей…
— Прямо как рекламный ролик, дорогая. Я уже все это видел. Все эти Карибские острова, весь этот «третий мир» — везде одно и то же. Меня сюда привело исключительно желание видеть тебя!
— Боюсь, ты зря потратил деньги и время. Разве Сара не предупредила тебя, что я здесь буду работать?
— Неплохая работенка, надо сказать! — улыбнулся Эллиот, разглядывая светло-голубыми глазами ее фигурку в тонком, как паутина, платье. — Верити, дорогая, не будь так холодна, прямо как Снежная королева! В этом платье ты настолько потрясающа, что температура моего тела поднимается даже выше, чем эта ужасающая влажная жара!
— Я вовсе не холодна. Я всегда такая, Эллиот, извини. Мне остается только пожалеть о твоих затратах. Хотя я и не просила тебя приезжать… — Но мне все это нравится! Я обожаю недоступных женщин!
Застонав от отчаяния, она покачала головой и рассмеялась:
— Ты невозможный человек! Ты… как будто в шорах! В мире так много девушек, для которых ты просто находка, а вместо этого ты гоняешься за мной! Эллиот, я не тот человек, зачем тебе все это?
— Видишь ли. Верити, как только я попробовал твой рулет из шпината, я тут же понял, что мы просто созданы друг для друга!
Эллиот многозначительно на нее посмотрел, и она рассмеялась. Иногда в нем прорезалось чувство юмора, что делало его вполне сносным. Может, Сара не так уж слепа?..
— Какое у тебя прекрасное украшение! — воскликнул Эллиот, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть кулон. — Настоящая вещь, не подделка! Работа, видимо, идет очень хорошо, дорогая?
— Нет… это подарок на день рождения, — спокойно ответила она, бросив взгляд на бар, где Люк все еще говорил по телефону и задумчиво смотрел на них. Сердце у нее бешено заколотилось, а ладони слегка увлажнились. Какое он имеет право смотреть на нее вот так, как ястреб, будто она его собственность? — Это янтарь, — добавила она рассеянно.
— Может, и янтарь, а может, и нет, только вот оправа — из чистого золота и настоящих алмазов. Прямо как по заказу для тебя. Очень подходит к твоим глазам… Но ты еще даже не открыла мой подарок! — пожаловался Эллиот и протянул ей пакетик из розовой бумаги.
