Эдмонд все еще хмурился.
– Ладно, – проговорил он медленно, словно просчитывая возможные последствия своего утвердительного ответа.
– Одна неделя, – продолжал Патрик, – и ты точно будешь знать, что она из себя представляет.
– Согласен, – кивнул наконец Эдмонд.
– Договорились, – улыбнулся Патрик. – Так куда мы едем?
– Поехали домой. Я чудовищно устал. – Только теперь Эдмонд осознал, что совсем обессилел. Ему хотелось расслабиться, вытянуться на удобной кровати. Спать. Глаза слипались сами собой. Было уже около шести часов утра. Начинало светать.
Мышцы отзывались болью почти на каждое движение. Теперь, когда схлынул адреналин, это особенно чувствовалось. Элен… Эдмонд помнил, какое волшебное действие оказывали на него ее прикосновения. Все тело словно начинало перестраиваться. Любая боль, судороги, что угодно отходило на второй план и благополучно оставалось там до тех пор, пока она находилась рядом. Одно прикосновение к плечам – и усталости как не бывало.
– Не спи, – снова прервал его размышления Патрик. – Я тут вот что подумал. Ты лучше знаешь своего отца. Напиши на бумажке что именно и как я должен буду ему сказать.
– Ты же никогда никого не обманывал, – напомнил Эдмонд, улыбаясь.
– Ну… – Его слова, похоже, немного озадачили Патрика. – Если обман идет на пользу правому делу… – Он не знал, как выразить свою мысль, и замялся. – В общем, есть ситуации, в которых не обмануть нельзя. Как бы тебе объяснить. У любого из нас есть иерархия ценностей. Кто-то ставит на первый план выгоду, кто-то карьеру, а кто-то честь и свободу. Я считаю, что в твоем возрасте человек сам вправе решать, как дальше строить свою жизнь. Если ты хочешь жениться на ней – пожалуйста. Это твое личное дело. И ни отец, ни мать, никто на свете не имеет права вмешиваться в таинство двух душ. Это просто неприлично, а ставить условие – и вовсе подло. Что значит – лишу наследства? Ты отец и должен помочь сыну, какой бы выбор он ни сделал, независимо от того, нравится тебе этот выбор или нет. Не обмануть в таком случае гораздо хуже, чем обмануть. Надеюсь, ты понял, что я хотел сказать.
– И я надеюсь. – Эдмонд улыбнулся снова.
Патрик всегда был мастером произносить речи. Сейчас он, как всегда в подобных случаях, немного перемудрил, но Эдмонду это понравилось, тем более что он не сомневался в поддержке друга.
Патрик не переставал его удивлять. Сколько разных, совершенно несовместимых качеств уживалось в этом человеке. Сейчас, только что, он высказал пожелание проучить хорошенько его отца, а ему самому помочь ни за что ни про что. А ведь тот был для Патрика непререкаемым авторитетом. Или нет?
– Как ты солжешь моему отцу? – спросил Эдмонд. – Ты же не сможешь.
– Плохо ты меня знаешь.
– Не понял.
– Совру и глазом не моргну.
– Он же… Он же… – Эдмонд запнулся, подбирая нужное слово. – Он ведь для тебя бог!
– В бизнесе – да, – согласился Патрик. – Твой отец – гений бизнеса. Он сколотил состояние из воздуха, из пустоты. У него все всегда под контролем. Он отдал тебе одну треть своего бизнеса, а остальное тянет на себе. При этом на эти две трети у него приходится членов совета директоров, замов вдвое меньше, чем у тебя. Он – настоящий мужчина. Я не раз видел, как он принимает самые жесткие решения, если они диктуются ситуацией. Например, увольнял тех, кто его по каким-то причинам не устраивал.
– И тебе нравится это? – удивленно спросил Эдмонд.
– В бизнесе нет понятия «нравится – не нравится». Есть эффективность, целесообразность. У твоего отца я перенимаю методы, приемы работы, способы контроля, ведения документов. Набираюсь опыта. Но, сам понимаешь, у такого человека личные качества всегда оставляют желать лучшего.
– Странно, – пожал плечами Эдмонд. – Мне казалось, что ты всегда только положительно отзывался об отце. А в прошлый раз ты даже специально пошел со мной в его кабинет, чтобы меня отчитали как следует. Я, конечно, не имею ничего против, сам виноват. Но неужели ты способен так лицемерить? Ради чего?
Эти слова вырвались у Эдмонда невольно. С самого детства, еще в те далекие времена, когда Патрик приходил к Эдмонду играть, он всегда был любимчиком отца. Тот всегда хвалил его. Дальше – больше. Компания отца дала Патрику стипендию, чтобы он мог учиться. Патрик почти всегда соглашался с отцом, и Эдмонд ни разу не замечал, чтобы он, выйдя за дверь, менял свое мнение. Этот человек не мог притворяться, льстить, лицемерить.
– Нет, – мгновенно, словно уже не раз отвечал на подобный вопрос, сказал Патрик. – Я никогда не позволяю себе таких вещей. – Голос его после паузы стал холодным, в нем зазвучали металлические нотки, и Эдмонд понял, что обидел друга. – Если я согласен с ним, значит, согласен. Если нет, то нет.
– Но ты всегда одобряешь его идеи.
– Нет. – Патрик покачал головой. – Не всегда. Просто ты видишь нас вместе лишь тогда, когда мы занимаемся делом. А там нет смысла ему перечить. Иногда мне кажется, что я точно знаю, что и как делать, и советую ему. Он говорит, чтобы я записал мой совет в блокнот и пока отложил. Но потом поступает так, как решил сам. Представь себе: еще ни разу не было так, чтобы мой совет принес большую прибыль. У него чутье на сделки, курсы акций, поэтому мои советы часто оказываются несостоятельными.
Эдмонд чувствовал, что засыпает. Какой бы интересной и захватывающей ни была беседа, он чувствовал, что слова путаются в голове, мысли переплетаются и речь словно доносится издалека. Перед его взором стояла она – в легком белом сарафане. Волосы заплетены в косу и перехвачены белой лентой. Патрик что-то говорил и говорил, но Эдмонд, отметив где-то внутри себя, что надо будет обязательно вернуться к этой теме, засыпал. Основную мысль он уловил, и этого для него достаточно. Надо поспать. Хотя бы до полудня, потому что уже почти семь. А потом он все выяснит. Потом. А сейчас – спать. Голос Патрика словно убаюкивал: спокойный, ровный, не выражающий никаких эмоций. Последними словами, которые донеслись до сознания Эдмонда, были:
– Ты слышишь? Уснул? Эй, подожди до дома.
Но Эдмонд не мог ждать. Он закрыл глаза. Отец, Элен, Патрик – все словно остановились. Звуки утихли, и пришел сон. Вопреки всем невзгодам, сомнениям, проблемам.
Рабочий день уже заканчивался. Народу в прокуренном зале осталось совсем немного. Несколько девушек сидели за столиком слева, двое мужчин – посередине и Эдмонд – под своей аркой. Элен не подходила к нему несколько часов. Она помогала с посудой. Окно в стене, через которое подавали грязные тарелки и стаканы, находилось как раз напротив арки, и девушка могла осторожно понаблюдать за человеком, чье присутствие ее так волновало.
