— Я не понимаю, Смирнова. Определись уже: ты мечтаешь стонать подо мной в постели или уйти в монастырь? Потому что нигде посередине этих двух версий развитий событий я тебе навстречу не пойду.
Раздражение Воронцова передается и мне. Чего он продолжает меня отчитывать, как пятилетку? Я его поблагодарила, а он…
— Как будто это я набросилась на тебя в кабинете!
— Можно и так сказать, — высокомерно отвечает босс.
Бывший. Бывший босс — хочется назвать мне его.
— Ты вообще в своем уме?! Я ни разу — ни разу разу за три года — не дала тебе повода залезть мне под юбку! Не заигрывала, не намекала — ничего. Вела себя как примерная секретарша. И, более того, даже покрывала тебя, когда ты закрывался у себя в аквариуме с очередной пассией. Ты же трахаешь все, что движется. Что, закончились потаскухи из "Тиндера"?
Последнее не стоило говорить, но сказанного не воротишь.
— А что ты вообще там делала? — не остается в долгу начальник. — Ромашки пришла пособирать? И этот мерзкий хлыщ Крылов — какого хрена он все время вокруг тебя крутится?
— Этот, как ты выразился, "мерзкий хлыщ" Крылов хотя бы знает толк в романтике. В отличие от тебя.
Я вылетаю в коридор, со скоростью света напяливаю свое пальто прямо поверх футболки и сую ноги в туфли.
Да пошел он.
И хлопаю входной дверью.
10
Все воскресенье я мучаюсь после разговора с Дмитрием и не могу выдавить из себя ни строчки. Внезапно персонаж Воронцова становится для меня таким непривлекательным, что я даже представить не могу ни одной истории, где бы его ждал хэппи энд. Читатели в комментариях вопрошают, здоров ли автор и будет ли сегодня продолжение, а у меня даже нет сил им ответить.
Господи, надеюсь, мы предохранялись? Я совершенно не хочу иметь дела с последствиями пятничной ночи. Воронцов и отцовство — антонимы.
— Мне трындец, — заявляю я в трубку Марине, когда она звонит узнать, жива ли я.
— Я бы на твоем месте так не убивалась, — бойко твердит подруга. — До этой истории в клубе я думала о твоем начальнике гораздо хуже. А он, оказывается, очень даже о тебе беспокоится. Ты уж прости, что я ему перезвонила, но ты совсем не соображала, а он просто разрывал телефон. Я сначала подумала его просто вырубить, а потом поняла, что Воронцов — наше единственное спасение. И правда, Алис, что бы мы без него делали?
Я не очень-то хочу с ней соглашаться, но головой понимаю, что она права.
— Сначала история в офисе, потом это… Он будто издевается надо мной.
— Или испытывает к тебе какие-то чувства?
Я заваливаюсь сверху на застеленную кровать и смотрю в потолок.
— Смеешься? Ты его видела? Во-первых, где он и где я? Я вполне себе симпатичная, но все равно не его уровень. К тому же если бы я ему нравилась, он бы за три года что-то предпринял, ты так не думаешь?
— Это же чистая психология, — отвечает Марина, которая никакого отношения не имеет ни к чистой, ни к грязной психологии. — У него в детстве была травма. Отец ушел из семьи или еще что. Когда вырос, он неосознанно стал повторял этот паттерн — никакого постоянства, всегда новые женщины. Ты не задумывалась, почему он никогда не подбивал к тебе клинья? Почему ты единственная секретарша из всего его послужного списка, с которой он умудрился целых три года сохранять исключительно платонические отношения?
— Потому что я его как женщина не привлекала.
— А если наоборот? Что, если ты его как раз так сильно привлекала, что он боялся тебя потерять?
Об этом я как-то не думала. Точнее, старалась избавляться от подобных мыслей, едва они приходили в голову. Подобные умозаключения дают слишком много надежды.
— Как я завтра буду смотреть ему в глаза?
— А как Лера из юридического смотрит? Или Галина из эйч-ар? Да у него в кабинете побывала добрая половина всех сотрудниц компании.
— Ну спасибо, Марин. Теперь мне гораздо легче.
— Критерий отбора простой — лишь бы красивая и не в отношениях, — продолжает подруга. — И ничего, как-то здороваются с ним в коридоре, улыбаются. А больше одного раза ни одной из них не перепало. В отличие от тебя.
— Я второй и не помню, — признаюсь я и утыкаюсь лицом в подушку.
Мы еще какое-то время болтаем на отвлеченные темы, но у меня из головы ни на секунду не уходит образ Воронцова в домашних трениках. В то утро я допустила мысль о том, что он может встречаться с одной-единственной женщиной и не смотреть на других. Он как будто боится отношений, как и я, просто выражается у него это по-другому.
К понедельнику я готовлюсь как к войне. Делаю маски, депиляцию, будто перед самым главным свиданием в своей жизни, а на самом деле — чтобы придать себе уверенности. Хочу, чтобы он увидел, какая я независимая и как мне нахрен не сдались его руки у меня в нижнем белье.
В лифте мы едем вместе с Грибковой. Наталья Владимировна разглядывает меня с подозрением, а я делаю вид, что ничего не замечаю.
— Погода сегодня хорошая, — говорю я и первая выхожу на этаже.
Хватит мне распускать нюни при виде этой не самой умной женщины. Пора им всем показать, кто я на самом деле. Или хотя бы попытаться.
Как и собиралась, я начинаю работать сильно раньше Воронцова. Его не будет еще часа два. За это время я успеваю ответить на всю почту, определиться с датами нескольких встреч, в том числе с датой корпоратива в честь подписания контракта с крупной фирмой — да, Дмитрий не зря съездил в командировку и заработал для компании еще пару миллионов, — бронирую билет на самолет и гостиницу для его следующей командировки и даже проставляю финальную точку в том самом задании по сортировке клиентов. В моей табличке теперь можно использовать любые фильтры, данные — автообновляемые, и наглядностью с ней может посоревноваться только таблица Менделеева.
Пусть только этот гад попробует придраться к моей работе.
Будто из ниоткуда надо мной материализуется Вадим Крылов.
— Ну что, лиса, работаешь?
— Угу. — Я продолжаю усердно стучать по клавишам.
— А чем занималась в выходные? — И, не дожидаясь ответа, сам тут же рассказывает: — Я прыгал с парашютом. Офигенная вещь. Очень советую. Надо нам как-нибудь вместе…
В этот самый момент мимо проходит Воронцов со своим утренним кофе. Как и всякий дьявол, он появляется исключительно невовремя.
Он окидывает нас полным презрения взглядом и на ходу кидает:
— За работу, Смирнова. А вам, Крылов, я бы посоветовал отправиться к себе на этаж.
Когда начальник скрывается у себя в аквариуме, финансист цокает языком и подмигивает мне.
— Тяжело тебе с этим тираном?
— Нормально, — отвечаю я, мечтая, чтобы Вадик скрылся, и замечаю, что Воронцов пристально смотрит на меня из-за стекла.
Натягиваю самую дружелюбную улыбку — в арсенале каждой секретарши есть как минимум несколько видов, — после привстаю и тянусь к уху Крылова. Прикладываю руку шторкой ко рту, чтобы начальник не смог прочитать по губам, и шепчу:
— Иногда, правда, совсем тяжко.
Вадика такая перемена в моем поведении не смущает. Его во мне, кажется, вообще ничего не смущает. На его лице появляется пошлая ухмылочка, и он накрывает рукой мою ладонь.
— Тогда давай сбежим.
Этот мальчишка вообразил себя героем бразильского сериала?
— Ага, — неискренне соглашаюсь я, — только попозже.
Флирт с финансистом не приносит мне никакого удовольствия, и я никак не ожидаю того, что происходит в следующий миг: парень наклоняется и оставляет легкий поцелуй у меня на щеке.
Я удивленно застываю, а Крылов улыбается.
— Тогда до встречи? — спрашивает он, а я и ответить не могу. Так и сижу с закрытым ртом, словно воды набрала.
— Смирнова, — внезапно доносится до меня голос босса. И когда он все успевает: и поработать, и за мной проследить? Мы с Вадимом замираем в недоумении, а Воронцов с нажимом приказывает: — Живо ко мне.
Крылов кидает мне сочувствующий взгляд, а я готова рвать и метать.
