— Вы, женщины, странные существа, вечно ищете новых впечатлений.
— А что в этом плохого? Разве ты не воспользовался возможностью увидеть и испытать как можно больше, пока был в Канаде и Штатах?
Он дурашливо ей поклонился:
— Туше! Давай выпьем шампанского за все восхитительное разнообразие, которое принесет нам жизнь.
— Я уже столько выпила! Боюсь, голова начнет кружиться.
— Глупости! — Валантен подал знак официанту, и, точно по мановению волшебной палочки, на столике появилась бутылка и фужеры.
Его тост сопровождался не только словами, но и испытующим взглядом, и впервые за весь вечер в душе у Рейчел зашевелилось смутное беспокойство. Удастся ли ей остановить этот легкий флирт, прежде чем он обернется каким-нибудь ненужным осложнением?
Валантен не смог безраздельно завладеть ею. Несколько молодых людей поочередно увлекали Рейчел в круг танцующих. Ей доставляло удовольствие видеть на его лице притворно-скорбное выражение всякий раз, когда это случалось. Она веселилась от всей души. Единственный из всех, кто не потрудился ни разу пригласить ее, — это Люсьен.
Слегка досадуя на саму себя, она постаралась забыть легкое разочарование, припомнив слова сестры, что он не особенно любит танцевать. Однако когда Валантен снова повел ее на середину зала, их остановил Люсьен. При этом на его лице отсутствовал даже намек на улыбку, он буквально отодвинул Валантена в сторону.
— Моя обязанность — моя приятная обязанность — пригласить вас хотя бы на один тур вальса, — произнес он, закружив Рейчел в центре зала.
— Мне очень жаль, если вы считаете это простой обязанностью. Партнеров у меня вполне хватает. Или я похожа на увядший желтый цветочек?..
— Я вовсе не имел в виду, что вас не приглашают. — Он озадаченно взглянул на девушку. — Почему вы упомянули желтый цветок? Вы имели в виду наш giroflée jaune или ravenelle?[6]
Рейчел расхохоталась:
— Нет. У нас так называют девушек, которые остались без кавалера и только наблюдают, как танцуют другие.
— Вот оно что! У нас говорят «faire tapisserie» — быть настенным ковром.
— Это одно и то же. Но вот этого слова я не знала — ravenelle. Красиво звучит.
— В нашем языке очень много красивых слов.
— В английском тоже! — запротестовала Рейчел.
Он улыбнулся:
— Большинство из них заимствованы из французского.
— Вовсе нет. Подавляющее число их — чисто англосаксонского происхождения.
— Англосаксонского происхождения! В таком случае они относятся к германским языкам и, значит, возникли всего лишь в другой части континента. Где же ваш собственный, родной язык?
— А где ваш родной язык, если не считать слов, заимствованных из латинского?
Ни он, ни она, увлекшись спором, не следили за тем, куда движутся; пара рядом с ними мечтательно смотрела в глаза друг друга, словно пребывая на необитаемом острове — столкновение было неизбежно. Рейчел моментально сбилась с ритма, и Люсьен тут же наступил ей на ногу. Она невольно сморщилась от боли. После секундного замешательства Рейчел, прихрамывая, сделала два шага.
— У меня лопнул ремешок, — пробормотала девушка, обнаружив, что пострадал не только ремешок, но и вдребезги разлетелся стеклянный цветок, украшавший его. На полу блестели мельчайшие розовые и зеленые осколки.
— Идемте со мной. — Люсьен взял ее за локоть, увлекая за собой на террасу.
Она постаралась шагать ровно, хотя и ступала босой ногой.
— Похоже, я погубил вашу обувь, — сказал Люсьен, усадив Рейчел в ближайшее кресло. Он внимательно осмотрел туфельку, а затем опустился на колено, безуспешно пытаясь надеть ее.
— Вот уж не думала, что увижу вас в роли принца, а себя — в роли Золушки, — беспечно проговорила она.
— Мне эта роль не очень подходит, — отозвался Люсьен. — К сожалению, туфельке не на чем держаться. Представляю, как вы огорчены.
— Н-да, эта модель разработана лично мною и была изготовлена специально для меня.
Люсьен глянул на нее с нескрываемым удивлением:
— Как может разумный человек тратить энергию и талант на создание элементарных бытовых вещиц?
— Видимо, вы не считаете меня даже более или менее разумной?
— Я совсем не это имел в виду.
— Даже простейшие предметы, необходимые в жизни, доставляют удовольствие одним и дают работу другим, — резко парировала Рейчел, подумав при этом, что он не имеет никакого права сваливать вину на непрактичность туфель, тогда как сам их испортил.
— Согласен, но обувь с украшением из стекла все равно потенциально опасна, как ни рассуждай, доказательство чему кровь на вашей ноге.
Рейчел проследила за его взглядом и увидела на чулке пару пятнышек крови:
— Должно быть, эта крошечная царапина принесла вам громадное удовлетворение, потому что подтверждает вашу правоту насчет непрактичности и даже опасности моей собственной модели. Но позвольте вам напомнить, хоть это не совсем учтиво, поскольку я у вас в гостях: хороший партнер не отдавит даме ногу!
К удивлению Рейчел, Люсьен пропустил мимо ушей столь ядовитое замечание и даже рассмеялся:
— Простите. Ну конечно, виноват только я. Но сейчас перед нами совсем другая проблема: бал в разгаре, а любительница потанцевать в безвыходном положении…
— Золушка с этим справилась. Отправилась домой босиком — вот и все.
— Мы должны придумать что-нибудь получше, клянусь, так и будет! — пообещал он.
На сей раз она рассмеялась вместе с ним. Весь ее гнев исчез без следа. Именно в этот момент их и застала Франсин.
— Так вот почему вы так долго отсутствуете! — обвинила она непринужденно и в то же время ледяным тоном.
Люсьен встал с колен и отряхнул брюки. Рейчел смущенно спрятала ногу в чулке под подол платья.
— У нас небольшая авария с туфелькой Рейчел, — объяснил он.
— И это все? — не поверила Франсин. — Я думала, случилось более ужасное. Горничная Изанны обязательно найдет что-нибудь подходящее.
— Да, конечно, я пошлю за ней.
— Не беспокойся, — остановила его Франсин. — Я провожу Рейчел в комнаты Изанны. Ей, естественно, не захочется сидеть здесь и примерять обувь, как в магазине.
Франсин повела Рейчел через дом, вверх по широкой лестнице и по коридору до апартаментов, которые занимала Изанна.
Горничная открыла шкаф и продемонстрировала ряды полок с дюжинами пар туфель. Рейчел примерила несколько, но ни одна не подошла по размеру.
— Видимо, у вас нога гораздо больше, чем у Изанны, — заметила Франсин. Это прозвучало так, словно у англичанок ноги громоздкие и неуклюжие.
