После этого он навсегда превратился в Бинга. Но там, в шале, я назвала его Стивеном, а вскоре окрестила в церкви как Стивена Росса. Последний мост был сожжен.
В день нашего расставания с Анной дождь лил как из ведра. Над горами нависли темные тучи. Мы сидели с ней вдвоем в шале и дожидались такси, которое отвезет нас в аэропорт. Но плакала не Анна, плакала я. Странный она человек. Спокойно обучалась у сестры всем премудростям обращения с младенцем и гораздо меньше меня суетилась, когда приходила пора купать детей. Она явно была рада, что приняла такое решение. Они с Руди счастливо заживут в Филадельфии. И никогда больше не увидят ни Вену, ни брата Вилли, ни его ненавистную высокомерную женушку.
Она оставила все позади.
А для меня было все впереди, и совесть снова начала точить меня изнутри. Совесть и чувство вины.
К тому времени я уже привязалась к малышу, сообщила о его рождении Стиву и получила ответ:
«Прекрасная работа, милая. Удачи. Господь храни тебя и мальчика. Скоро увидимся.
Стив».
Наверное, не одну бутылку шампанского успел распить с друзьями. Как же, ведь он — счастливый отец и у него сын!
Я должна была бы чувствовать себя спокойно и счастливо, но не могла. Может, предчувствовала, что этот страшный день настанет и мне придется расплачиваться за содеянное.
Мы сидели и ждали такси, и я сквозь слезы смотрела на свою подругу. Черные брючки, белый свитер, шубка, золотые волосы завязаны шарфом. Рядом — сумка со всем необходимым для младенца.
Кузина Джулиана с мужем не могли дождаться ее приезда. Ее и ребенка. Как и мы со Стивом, они были бездетной парой и сочувствовали бедной Анне, которая не успела выйти замуж, как овдовела. Им было все равно, что брак их родственницы являлся так называемым мезальянсом, не то что фрау Шмидт.
Маленький Руди тихо посапывал. «Мой» сынок тоже спал. Как же они похожи! Разлучать их — преступление даже большее, чем солгать Стиву.
— Анна, ты уверена, что не хочешь забрать второго?.. — начала я, содрогаясь от страха, что она может согласиться, но Анна только рассмеялась в ответ:
— В самом деле, Крис, какая же ты сентиментальная! Хуже меня. Я так восхищалась тобой в школе, потому что ты всегда была такой собранной, на тебя можно положиться. Это я постоянно слезы лила, а ты уговаривала меня взять себя в руки. А теперь вы только гляньте на нашу Крис!
Я хлюпнула носом и вытерла слезы:
— Ты права. Точно говорят, никогда не знаешь, как человек поведет себя в разных ситуациях. Но эти милые крошки…
— Мне не нужны двое, я тебе уже сто раз говорила. Сколько можно повторять! — холодно одернула меня она.
Послышался звук мотора. Я подвинулась поближе к Анне, обняла ее за шею и расцеловала в обе щеки. Она тоже тепло поцеловала меня.
— Спасибо тебе, милая Крис, за все спасибо. Не знаю, что бы я без тебя делала!
— Спасибо тебе, — поглядела я на малыша. — Спасибо за него.
— Думаю, мы никогда больше не увидимся.
— Мы не должны, — согласилась я. — Это может кончиться трагедией. Я знаю, что буду часто думать о вас с Руди, но все равно, видеться мы не должны.
— Прощай, Крис. Храни тебя Господь!
Она даже не взглянула на брата Руди. Может, посчитала, что лучше не стоит делать этого?
С того самого дня я снова стала сильной и обрела прежнее самообладание. Даже сумела договориться со своей совестью. Убедила ее, что Стив будет просто счастлив, когда увидит своего сына.
— Хотим мы того или нет, мы все равно потеряемся в этом мире, Крис, — сказала мне напоследок Анна. — Я не оставлю тебе своего адреса в Филадельфии, а ты говорила, что Стив скоро должен вернуться домой, и я тоже не буду знать, где вы живете. Так что это настоящее «прощай».
Анна оказалась права… на долгих десять лет мы потеряли друг друга из виду.
Вот такую историю мне пришлось рассказать Стиву в тот ужасный день.
Думаю, Доктор Блэк остался бы не слишком доволен моим поведением, потому что я не стала принимать его таблеток и в кровать тоже не ложилась. Головокружение у меня совсем прошло, и я спокойно и обстоятельно выложила Стиву всю правду.
Он сидел, подавшись вперед, время от времени пробегая нервными пальцами по своим волосам, слушал внимательно, но ни разу даже не взглянул на меня. И ничего не говорил до самого конца рассказа. Я дошла до той части, когда он вернулся домой. Служить дальше он не мог из-за этой проклятой амебной дизентерии. Не стоило даже напоминать ему, насколько он был счастлив и горд своим сыном, когда впервые увидел его.
— Надо же! Вот это да! — Стив пребывал вне себя от радости. — Наш сын… после стольких лет ожидания. Случилось чудо! Стивен Росс-третий — первым был мой отец, потом я, теперь он… — Он погладил младенца по головке, глаза его горели. Развернулся, обнял меня, прижался к моей щеке своей мокрой щекой — эта сцена тронула его до слез.
Я замолчала и закрыла лицо руками. В комнате повисла тяжелая тишина, давившая на сердце, словно камень. Я подняла голову и увидела, что муж смотрит на меня в упор, от этого ужасающего взгляда мне стало страшно.
— Господь Вседержитель! — прохрипел он. — Чертова лживая стерва!
Эти слова повергли меня в настоящий шок. За все годы нашей совместной жизни Стив ни разу не выругался на меня. Конечно, он сердился. И даже выходил из себя, хоть и редко. Орал, но не на меня, а по поводу чего-нибудь конкретно.
Мы были так близки, я ни на минуту не переставала любить его. В моей жизни больше ни одного мужчины не было, и, как мне кажется, он тоже не помышлял об изменах. И вот теперь, только что, мое дикое признание разрушило весь его сказочный мир. И в этом не было ни капли его вины, только моя.
— Я заслужила любое клеймо, каким ты пожелаешь наградить меня, — сказала я ему. — В свое оправдание я могу сказать только одно — я знала, что детей у нас никогда не будет, и предложение Анны показалось мне даром Господним.
Стив поднялся, руки в карманах, смотрит на меня сверху вниз.
— Должно быть, на тебя умопомрачение нашло… и, честно говоря, я думаю, что ты до сих пор не в своем уме. Это не только чертовски опасный акт, это же настоящее преступление!
— Я знаю, — опустила я голову.
— Повесить на меня ребенка другого мужчины, и даже не твоего!
Я кивнула.
— Бинг… Господи Иисусе, — задохнулся Стив, — а я так гордился им… так любил его… с самого рождения.
— Не вижу причин, по которым ты должен изменить свое отношение к нему. Только потому, что ты не его биологический отец… — пожала я плечами. — Ты же его почти одиннадцать лет любил. Он ведь ничего тебе не сделал. Неужели человек заботится о ребенке только потому, что зачал его?
