Но тут-то и крылась ловушка. Стивен попал в западню, которую сам же и создал. С тех пор Патрисия, что неудивительно, всегда ждала от него именно такого поведения, именно такой манеры заниматься любовью. Очень скоро Стивен осознал, что внешность Патрисии совершенно не соответствует ее темпераменту: в теле роскошной чувственной брюнетки с тонкой талией, длиннющими ногами и восхитительно-упругой грудью жила душа романтической и наивной девочки, этакой Красной Шапочки в мире, где кишат серые волки.
Нет, она не была так уж инфантильна в обычной, повседневной жизни. Патрисия получила хорошее образование, много читала, работала на ответственной и не такой уж простой работе, отлично умела ладить с людьми.
Но во всем, что касается секса, она напоминала Стивену прекрасную тропическую птицу — дерзко-великолепную с виду, но хрупкую, легкоуязвимую, требующую самого, что ни на есть деликатного обращения.
Во всяком случае, так Стивен думал вплоть до сегодняшнего дня.
Стоя над спящей Патрисией, он молча любовался ею. Это дивное, умиротворенное лицо! Это прекрасное тело, раскинувшееся перед его взором во всей своей наготе!
Ах, если бы она соглашалась так лежать, когда не спит! Но нет, обычно скромница Патрисия так и норовила натянуть на себя покрывало, даже в разгар самой страстной любовной сцены. Вот оно, еще одно «если бы»…
Но, может — пришла в голову новая, волнующая мысль, — этим мечтам все же суждено сбыться? Сегодня Патрисия проявила себя с новой, совершенно неожиданной стороны. Быть может, она начинает меняться? А вдруг скоро он обретет в ней ту возлюбленную, о которой всегда мечтал, — чувственную, темпераментную, всецело разделяющую вкусы и пристрастия самого Стивена, умеющую и дарить, и получать наслаждение в любовной игре?
Ах, это новое «а вдруг»!
Вплоть до сегодняшнего дня Стивен, пусть и неохотно, признавал: Патрисия такая, какая есть. В постели она пылка и уступчива, однако всякие экзотические и необузданные эксперименты не по ее части. И хотя сам он не отказался бы разнообразить их любовные утехи, но готов был пожертвовать этим ради всего прочего, что давала ему Патрисия. Ведь ни одна куда более искушенная и раскованная женщина не вызывала в нем той неодолимой нежности, ни с одной ему не хотелось видеться снова и снова, ни одну он не стремился беречь, баловать, защищать.
Однако сегодня перед ним забрезжили новые горизонты. От мыслей, как именно он хотел бы любить Патрисию, какими ласками мечтал бы осыпать ее и какие получить взамен, Стивен испытал новый прилив возбуждения. Да, пожалуй, не стоило так долго любоваться спящей Патрисией, да еще предаваться при этом эротическим фантазиям. Холодный душ, вот что ему сейчас требуется.
Нагнувшись, он нежно поцеловал возлюбленную в губы и, резко повернувшись, вышел из спальни.
Патрисия сама не знала, что именно разбудило ее. Сначала она даже не поняла, что спала. Не поняла вообще, что происходит. Почему она лежит на кровати Стивена? Вроде бы в щелку между тяжелыми шторами проглядывает солнечный свет — значит, на улице еще день. Однако уже в следующую секунду нахлынули воспоминания. Да какие! Яркие, сочные! Они мигом вогнали молодую женщину в краску.
Встрепенувшись, Патрисия резко села — и тут поняла, что все это время лежала совершенно голой. Какой ужас! Щеки у нее так и заполыхали.
Минуточку! — решительно одернула она себя. Да что я сделала такого постыдного? Или, уж коли на то пошло, что постыдного сделал Стивен? Ровным счетом ничего!
Да, сегодня он был с ней куда менее деликатным, куда более требовательным и решительным. Ну и что? Разве не этого ей хотелось? Разве он не претворил в жизнь именно то, о чем она тайком мечтала с той самой минуты, как он пообещал наброситься на нее прямо в машине? И ведь ей понравилась его нынешняя грубоватость, понравился его напор. Еще как понравился!
На полу рядом с кроватью валялись две скомканные атласные тряпочки — кремовые трусики и топ, лишившийся всех своих перламутровых пуговок. Патрисию снова бросило в жар, когда она вспомнила, как в какой-то момент их яростной близости Стивен резким и быстрым движением рванул злополучный топ, чтобы скорей добраться до ее груди. В другой раз он бы расстегивал его долго и тщательно, сопровождая свои действия поцелуями. Сегодня же сорвал, как срывает ветер осеннюю листву.
Одежда Стивена лежала на кресле в глубине комнаты. Значит, он не оделся и бродит по дому, облаченный в любимый халат. А может, отправился в душ?
Патрисия прислушалась, но шума воды не услышала. Тогда, как была голышом, вскочила с кровати, воровато выглянула в коридор — не видно ли Стивена, не увидит ли он ее в таком бесстыдном виде — и метнулась в ванную. На крючке висело влажное полотенце. Значит, Стивен уже успел принять душ, пока она спала. По привычке заперев дверь, Патрисия последовала его примеру. В ней уже снова начало просыпаться желание, остудить которое не могли даже прохладные струи воды, струившиеся сейчас по ее телу.
Она не стала долго нежиться в душе — и особо следила за тем, чтобы не намочить волосы. Ни к чему появляться перед Стивеном мокрой курицей. Сейчас Патрисия хотела выглядеть как можно лучше.
Хотя, пожалуй, и нет, мысленно поправилась молодая женщина, глядя на свое отражение в большом, в полный рост, зеркале, что висело напротив ванны. Раньше это зеркало всегда смущало ее, теперь же лишь пробуждало какие-то новые, смутные, но волнующие ощущения. Пожалуй, ей хочется выглядеть не как можно лучше, а как можно обольстительней, как можно сексуальней. В голове уже складывался план, как сделать так, чтобы Стивен, чем бы он сейчас ни занимался, бросил все дела и отправился с ней обратно в постель.
Женщина, что глядела сейчас на Патрисию из глубины зеркального стекла, выглядела и в самом деле весьма сексуально. Розовые губы чуть припухли после недавних страстных поцелуев, глаза глядели чуть затуманенно и казались особенно большими. Темные волосы разметались по влажным после душа плечам. Она выглядела как… как женщина, только что покинувшая постель пылкого любовника — что, собственно, и соответствовало действительности.
Патрисия на мгновение задумалась, что бы надеть. Халат, пусть даже шелковый, она отринула, как недостаточно романтический, и, немного поколебавшись, остановила выбор на тонком парео с синими и золотистыми разводами. Обмотавшись им и оставив плечи обнаженными, она закрепила свободный край на груди. Только дерни, и ткань соскользнет. Главное — чтобы Стивену как можно скорее захотелось дернуть.
Она снова погляделась в зеркало и осталась довольна. Под полупрозрачным шелком просвечивали очертания гибкого тела со всеми положенными ему от природы округлостями и выпуклостями. Между краев расходящейся ткани виднелась длинная нога.
