Он мчался через заснеженное поле, чувствуя, как мокрые после душа волосы на голове покрываются ледяной коркой. С другой стороны, мороз был ему на руку — вчера он не смог бы с такой скоростью преодолеть этот участок, потому как под тонким слоем снега находилась жидкая грязь пополам с глиной. Сегодня она схватилась, стала достаточно твердой…
Даг выругался на бегу, увидев очередное шевеление в гуще леса. Отлично, детектив Брауни! Сначала вы угробили одну девчонку, теперь собираетесь угробить и вторую.
Да, собираюсь. Причем своими собственными руками. Лишь бы она была жива! Черт, до чего же пологим выглядит этот холм из окошка и до чего он на самом деле крутой!
И в этот момент он остановился, причем так резко, что едва не упал. Прямо на него из леса вышла… Елка! Да, самое настоящее дерево, метра два высотой, пушистое и заснеженное, с разлапистыми ветками. Разумеется, неизвестный киллер вполне мог бы использовать его в качестве прикрытия, но в этом случае вряд ли стал бы приплясывать и напевать «Джингл беллз».
Нервы у Дага были на пределе, так что он все равно завопил «Стой! Стрелять буду!» и зачем-то пальнул в воздух. Елка замерла на мгновение, потом на снег из-под нее вывалился кухонный тесак из нержавеющей стали (оптический прицел, говоришь?), а в следующее мгновение елка величаво повалилась прямо на Дага, окорябав ему всю физиономию колючими ветками. Он отшвырнул несчастное дерево в сторону и увидел, что Элис Джексон несется вниз по холму с вполне приличной крейсерской скоростью, да еще и верещит при этом на ходу.
— Стойте! Да стойте же, мисс Джексон! Это я, Даг…
Слишком поздно. Ночной мороз прихватил глину врасплох, так что кое-где — а именно возле подножия холма, где изредка ездили машины и ходили люди, она застыла коварными гребнями, которых было не видно под снегом. Элис Джексон благополучно подвернула ногу и покатилась наземь, крича и плача не то от боли, не то от страха. Даг слетел вниз, за ней, попытался подхватить ее — и немедленно получил в ухо локтем, да так, что в голове зазвенело. Драться она, может, и не умела, но и субтильной ее не назовешь…
Даг был вынужден навалиться на бьющуюся и верещащую Элис Джексон всем телом и проорать ей прямо в ухо:
— Это я, идиотка!!! Даг Брауни!!! Перестань брыкаться!!!
А потом прямо перед ним оказались огромные шоколадные глаза, налитые слезами, и еще розовые губы, и свежая царапина на нежной щеке, такой нежной, что дух захватывало, и аромат от нее исходил удивительный, корицы и персика, из детства такой аромат…
В общем, он не удержался. Он ее поцеловал.
Вы встревожены, испуганы, вы нервничаете и боитесь, вас привезли в чужой дом и оставили наедине с сердитым и небритым мужиком, который по неизвестной причине вас явно терпеть не может, а вам самой… ну не то чтобы нравится — просто вы ничего с этим не можете поделать. Он слишком… мужик.
Вы проводите с ним день, полный неловкого молчания и звенящей в воздухе неприязни, вы принимаете практически ледяной душ и ложитесь спать в чужую, абсолютно холодную и неудобную кровать, вам снятся кошмары, и вы встаете рано утром, невыспавшаяся и продрогшая.
Вы спускаетесь на кухню и начинаете мыть посуду — просто только здесь течет по-настоящему горячая вода, а вам надо согреться. Вы остервенело отскребаете засохший жир со дна чужих кастрюль и с ужасом чувствуете, что сейчас у вас начнется истерика, потому что невозможно находиться в доме, где царит такая тишина. Вы вытираете руки и поднимаетесь на второй этаж, потому что собираетесь вести себя, как взрослая женщина. В конце концов, это он к вам приставлен, а не вы ему проданы в рабство. Вы стучитесь и тут же решительно распахиваете дверь, потому что… ну не может же он спать в час дня?
А он спит. И знаете что? Он спит голый! То есть — совсем голый, ясно?
И у вас нет сил отвести глаза и тихонько закрыть дверь, потому как никогда в жизни вы еще не видели такого тела. И никогда в жизни вам еще не хотелось до такой степени оказаться рядом с этим небритым, голым мужиком в его растерзанной и измятой постели — а она выглядит так, будто на ней всю ночь занимались любовью. Вы приходите в себя, когда он внезапно стонет во сне, вы торопливо прикрываете дверь и бежите вниз, вы натягиваете угги и хватаете на кухне зловещего вида тесак. Вам срочно надо на свежий воздух, чтобы изгнать из памяти видение этого мощного и красивого мужского тела, которое никогда, никогда не будет принадлежать вам, согревать вас своим жаром…
Ну, короче, вы идете в лес и нормально там гуляете, заодно выбирая елочку попушистее. Должно же в этом доме появиться хоть что-то хорошее? Елочка отлично будет смотреться у камина, в доме запахнет хвоей, и тогда, может быть, Даг Брауни перестанет сердиться невесть на что, разгладится вертикальная морщина между густых бровей, а то и…
В этот момент вам кричат «Стой! Стрелять буду!». Какая из женщин не завизжит и не побежит? Правильно, никакая. И вы бежите, бежите и визжите, визжите с наслаждением и облегчением, выплескивая из себя весь ужас последних недель, а потом острая боль пронзает вашу ногу, и вы валитесь наземь…
И через мгновение оказывается, что прямо на вас лежит то самое тело, которое вроде бы никогда в жизни не должно было на вас лежать. И те самые губы, от которых вы тщетно старались отвести взгляд вчера вечером, целуют вас так, что ни боли в колене, ни страха, ничего вы не чувствуете — одно только чистое, незамутненное блаженство!
Они самозабвенно целовались, лежа в заснеженной грязи, примерно секунд двадцать, после чего Элис Джексон взвыла, уперлась кулаками Дагу в грудь, отпихнула его от себя и прошипела:
— Немедленно отпустите!
Даг устало скатился с нее, зачерпнул снега и вытер лицо.
— Немедленно отпускаю.
— Нет, какого черта…
— Прям мои слова. Спасибо, что напомнили. Какого черта вы вышли из дома?
— А какого черта вы на меня кинулись с пистолетом? Я думала, что умру от ужаса.
— Вообще-то, если бы вы не вышли из дома, я бы на вас не кидался с пистолетом. Чего вам не сиделось в тепле?
— В тепле?! Вы это называете теплом? Мне пришлось мыть посуду, чтобы согреться. Конечно, у вас-то в комнате натоплено, вам можно и…
Она осеклась и покраснела, буквально вспыхнула от смущения. В принципе, Даг был близок к тому же. Значит, эта Карамелька вперлась к нему в комнату, а он там спал с голым задом?
Хорошо еще если с задом, укоризненно вздохнул внутренний голос. Это не самое страшное…
Даг торопливо закашлялся.
— Сказали бы вчера, я камин затопил бы. Вы слишком стремительно свалились мне на голову, к тому же я охранник, а не горничная.
