Ворвалась в комнату, щелкнула выключателем, заливая все светом, и с хохотом вручила нам бокалы с шампанским. В роли реальности — какая-то дерзкая девчонка с разноцветными хвостами — одним малиновым и одним зеленым.
— Пойдем встречать Новый Год? — прижав меня к себе, поцеловал в висок Демьян. — Или…
— Пойдем, конечно! — фыркнула я. — Кто мне поцелуи в полночь обещал?
— Да я вроде не отказывался… — растерянно пробормотал он, но вздохнул и пошел следом в гостиную, где все уже собрались у огромного изогнутого телевизора, где президент рассказывал что-то очень интересное.
Наверное.
Мои мысли были совершенно о другом.
Это другое так отчетливо топорщило брюки Демона, что я уловила взгляды уже не только одной Дианы, но еще парочки девчонок. С такими размерами надо какое-то специальное белье покупать, что ли, чтобы не смущать невинных сверстниц.
Демьян развернул меня к себе — речь уже кончилась и начинался перезвон курантов. Он обнял меня за талию, резко прижал к себе, впился губами в рот и…
— Один! Два! — скандировали хором окружающие.
Демон был такой горячий, его руки плавили мое платье, обжигая кожу даже через ткань.
— Три! Четыре!
Я чувствовала, как он вжимается в меня своей неуместной твердостью, и все внутри откликалось желанием почувствовать его наконец во всей красе.
— Пять! Шесть!
С ним так легко, во всем легко — болтать, целоваться, переходить к более взрослым вещам — легко, без дурацкого смущения.
— Семь! Восемь!
Даже о возрасте всегда парилась только я — если перестану, ничего не изменится. Станет только веселее и проще.
— Девять! Десять!
И он явно прочитал не только «Мастера и Маргариту» — это уже в два раза больше, чем осилили многие мои знакомые, последний раз книгу в руках державшие в школе.
— Одиннадцать!
Как он все-таки целуется, а! Уверенно и нагло, но так сладко, что ноги подкашиваются.
— Двенадцать!
А какой у него живот! Вздрагивающий под моими пальцами — горячий, твердый…
— С Новым Годом! Ура-а-а-а!
К последнему удару курантов я была насмерть влюблена в мальчишку младше меня на тринадцать лет.
…делать татуировки
Говорят, после тридцати уже всю ночь не позажигаешь. Возраст, работа, недостаток витаминов — и накопившаяся за жизнь усталость срубает, едва расправишь крылья.
Ой, не знаю.
Мне кажется, я после рождения Машки так до конца и не выспалась — однако, новогодняя вечеринка оказалась такой заводной, что очнулась я только когда в окна коттеджа стал просачиваться серый рассвет, делая мир разноцветных огней, безумной музыки и жарких поцелуев плоским и скучным. Совсем не похожим на волшебный карнавал, каким он был все это время.
— Устала? — спросил Демьян, когда я зевнула в третий раз за пять минут.
Я сидела у него на коленях, пока мы курили кальян, болтали о современной музыке и одним глазом смотрели остатки того самого «Голубого огонька», ради которого я собиралась пропустить все веселье.
Ладонь Демьяна лежала у меня на бедре под платьем, согревая и волнуя одновременно, но дальше не двигалась. Выдержанный какой юноша, а!
Выяснилось, что моя любимая песня последнего года, преследовавшая меня во всех сборниках и рекомендациях — это Xolidayboy, вполне популярный у моей нынешней компании. Я даже не думала, что ему тоже едва за двадцать…
Оказывается, не так уж я и далека от них?
— Немножко устала… — шепнула я Демону на ухо, обняв на мгновение губами колечко в мочке.
— Пойдем спать?
— Куда? — удивилась я.
Дом был забит под завязку, и даже в той самой комнате с одеждой уже кто-то спал, укрывшись чужой шубой.
Мы проверили.
— Ко мне. Я тут через два дома живу.
На улице я сощурилась на бледное январское солнце, приветствуя первый день нового года.
Все обычно надеются, что он будет лучше старого, но не всегда это желание сбывается.
Однако то, как я его встретила — воистину стоило многого.
Даже если это будет самый паршивый год в хит-параде последних пяти лет.
Демьян захлопнул за нами дверь и нагнал меня у высокого сугроба на обочине, который я не знала, как перепрыгнуть. С утра по улице уже проехал грейдер, расчистив дорожки и нагромоздив горы снега на подъездах к домам.
— Я тебя испачкал, — засмеялся Демьян, подавая мне руку и помогая выбраться.
Поймав меня на той стороне сугроба, он на мгновение прижал меня к себе и провел пальцами по моей щеке. А потом показал остатки своего сияющего лавандового хайлайтера, который я обтерла собой с его скул.
— Надеюсь, у тебя можно умыться… — пробормотала я и вдруг спохватилась: — Стой, а у тебя…
— Родителей дома нет. Отец в Эмиратах работает, а мать на праздники умотала к нему, — понятливо пояснил Демьян. — Мы будем совершенно одни, не бойся.
— Я и не боюсь, — соврала я.
Прямо скажем, именно сейчас я не готова была знакомиться с его родственниками и объяснять, что вовсе не совращаю невинного мальчика.
Невинный мальчик хмыкнул, но комментировать не стал.
Он вышел на середину дороги, запрокинул голову к серому небу с которого сыпались мелкие снежинки, и распахнул руки, словно пытаясь обнять весь мир.
— Это был офигенный Новый Год! — сообщил он небу и засмеялся.
Красиво, конечно, но он же раздетый!
— Ты не замерзнешь? — забеспокоилась я.
Все-таки мороз слегка покусывал за щеки, даже мне в дубленке, но без шапки было зябко, а он вообще в одном пиджаке на голое тело.
— Нет, у меня шарфик есть, видишь? — он дурашливо подергал за концы мой шарф, с которым не расставался всю ночь.
— Так и будешь в нем ходить?
— Так и буду… — Демьян свернул с дорожки к одному из коттеджей напротив, набрал код на электронном замке и распахнул дверь — Кофе или спать?
Он поймал меня в объятья прямо в дверях и очень обещающе поцеловал, чтобы выбирать было приятнее.
— Я старая больная женщина… — проговорила я, ведя пальцами по его груди, горячей, как печка. И правда не замерз. — Кофе — это, конечно, отлично, но…
— Так… Держи, — он потащил меня на второй этаж по деревянной лестнице, попутно выуживая из одного шкафа полотенце, а из другого — длинную футболку, и втолкнул в просторную светлую спальню. — Душ твой, не стесняйся.
Я себя, конечно, здорово переоценила — под горячими расслабляющими струями душа меня растащило окончательно, и глаза я приоткрывала, только чтобы нашарить кран и сделать воду попрохладней, иначе я бы прям там сползла по стеночке и захрапела.
Демьян поймал меня на выходе из душа, поцеловал в губы и направил в сторону чего-то мягкого, горизонтального и обладающего признаками подушки и одеяла. Наверное, кровати. И, судя по шуму воды, нагнавшему меня уже в глубинах сонной одури, тоже ушел в душ.
Через некоторое время сквозь сон я почувствовала, как ко мне скользнуло чье-то горячее обнаженное тело.
— Спишь?.. — шепотом спросил Демьян, но я только промычала что-то нечленораздельное.
Он обнял меня, прижимаясь всем телом, коснулся горячим дыханием виска, провел губами по скуле. Его руки нежно погладили мою спину, спускаясь ниже, ниже, на бедра, еще ниже и потом вернулись обратно, задирая футболку. Кончики пальцев принялись рисовать узоры на коже живота, ласковый шепот напоминал шум моря, под который так сладко спится…
Мне очень хотелось поласкать его в ответ, но все, что я могла — лишь прижаться ближе, позволив стащить с себя футболку, и потереться всем телом о него.
Ощущения были странно-нереальные — я словно попала в какой-то другой мир, где все пространство растягивалось как сливочная карамель, пахло свежестью и Демьяном — и то укутывало меня в себя целиком, то покачивало, как на волнах.
В какой-то момент я нырнула в глубокую темноту, в которой не могла уже даже гладить его по плечам, но могла ощущать его ласки. Горячие ладони оглаживали меня всю целиком — медленно, нежно, ни на чем не настаивая, и это было такое блаженство, что я застонала сквозь сон и почувствовала медленный поцелуй на губах.
