От сумятицы в мыслях даже разболелась голова. Холодильник у нее полон, а готовить ей всегда доставляло удовольствие и было одним из самых любимых занятий. Часто, чтобы отвлечься или привести в порядок мысли, она отправлялась на кухню. Самое время поэкспериментировать со своими покупками, затем поужинать в одиночестве и почитать купленный в аэропорту исторический роман. Сейчас ей очень нужны обычные, привычные занятия, чтобы отключиться и подзарядить батареи.
Повязав полотенце вместо фартука, она за час приготовила себе экзотический ужин и с подносом в руках отправилась на террасу.
Уже стемнело — в тропиках это всегда происходит неожиданно. Из-за черных грозовых туч небо стало тяжелым, давящим. Луны не было видно, ветер шумел в пальмовых листьях, а ночные звуки казались громче, даже монотонное стрекотание цикад было почти оглушающим. Когда она протянула руку, чтобы включить на террасе свет, из тени вдруг появилась какая-то фигура, и Верити едва не выронила поднос.
— Добрый вечер, Верити…
Фонарь осветил Эллиота, и Верити раздраженно вздохнула. Она не видела его со вчерашнего вечера и очень надеялась, что после ее довольно-таки прозрачных намеков он уже уехал.
— Привет, Эллиог. — Не смотри на меня гак, — попросил он печальным, извиняющимся голосом. — Я зашел попрощаться. Завтра я улетаю. Может, поброжу еще немного по острову…
Она с облегчением улыбнулась. Но стоило ему, пошатываясь, сделать несколько шагов, как она опять тяжело вздохнула. В одной руке у него была полупустая бутылка красного вина, в другой — стакан.
— Я все понял, — добавил он нетвердо. — Я видел вас вчера утром на берегу. Вы были как в клинче.
— Извини, но тебе незачем было сюда приезжать… — Она оборвала его на полуслове, решив, что чем меньше будет говорить об этом, тем лучше.
— Да-а, жизнь… — Он неуверенно, едва не промахнувшись, поставил бутылку и стакан на поднос и с трудом сфокусировал на ней нетвердый взгляд. — Выпьешь со мной на прощанье, дорогая?
— Нет, спасибо. Да и тебе, кажется, уже хватит.
— А что остается делать, если получил от женщины, ради которой приехал на край света и которую любишь… ноль внимания? — печально пробормотал он. — Откуда мне было знать, что ты здесь крутишь любовь с каким-то латиноамериканским бабником, который играет в поло и считает себя неотразимым?
— Никакой любви я здесь ни с кем не кручу! — возмущенно ответила она. — А тебе, надо сказать, еще повезло, что тебя не хватил солнечный удар посмотри на свою кожу!
Эллиот был одет в красную спортивную рубашку с коротким рукавом и белые шорты, и на его руки и ноги больно было смотреть.
— Я в полном порядке… — с трудом ворочая языком, пробормотал Эллиот. — А когда допью эту бутылку, мне станет совсем хорошо.
— Перестань, с тебя хватит. Ты и так уже пьян. Отправляйся-ка к себе и проспись! — спокойно сказала она и попыталась выпроводить его с террасы. Это было ошибкой. Облокотившись на нее, Эллиот тяжело качнулся и прижал ее к столу, на котором стоял ее ужин и его бутылка вина. Стол накренился, и Верити пришлось собрать все свои силы, чтобы не упасть и удержать Эллиота. Но, как назло, он наступил ей на ногу. Верити вскрикнула, еще не окрепшая лодыжка подвернулась, и они полетели на пол, перевернув и стол, и все, что на нем было.
Посреди этого хаоса Верити вдруг услышала голоса, различила и голос Люка, резко отдававшего какие-то приказания на испанском языке. Вскоре он появился собственной персоной и замер, наблюдая за отвратительной сценой на террасе. Помятая и растрепанная. Верити с трудом поднялась на ноги, а Люк без видимых усилий поднял Эллиота и завернул ему руки за спину.
— Вон отсюда! — прорычал он, едва сдерживая ярость. — Сию же минуту!
— Уберите руки… — начал было Эллиот воинственно, пытаясь освободиться от хватки Люка, но не тут-то было. С ледяным спокойствием Люк поманил пальцем несколько рослых официантов и брезгливо передал им Эллиота.
Верити с возмущением смотрела на то, как они поволокли сопротивляющегося Эллиота в темноту.
Без кровинки в лице и опершись рукой на деревянные перила террасы, она огляделась.
Пол был усыпан осколками посуды и тем, что должно было стать ее ужином, который она так и не попробовала. А кремовый шелковый наряд ее был весь залит красным вином. Осмотрев свои шишки и ссадины и собравшись с духом, она подняла на Люка глаза. И даже вздрогнула — столько в них было ледяной ярости.
— Что, черт побери, здесь произошло?
— Прошу прощения за разбитые тарелки и стаканы, — начала она, — я заплачу…
— Я спрашиваю, что здесь произошло, Верити?
— Ничего здесь не «произошло», — резко ответила она. — Да и какое тебе дело? Эллиот пьян, — добавила она со всем спокойствием, на какое была способна. — Ему просто нужно проспаться.
— Только не в моем отеле.
— Что ты имеешь в виду?
— Пусть твой друг Грозвенор поищет себе другой отель.
— Что? Ты хочешь сказать, что твои… твои прихвостни собираются выбросить его ночью на улицу? — возмущенно выкрикнула она. — Ты не посмеешь. Люк!
Она сделала попытку броситься на выручку Эллиоту, но Люк с такой силой схватил ее за руку, что она вся закипела от злости.
— Не посмею? — Он возмущенно пожал плечами, с явным неудовольствием разглядывая беспорядок на террасе, а затем переводя задумчивый взгляд на Верити. — Уже посмел, — медленно и холодно сказал он. — А если этот Грозвенор вернется и станет надоедать мне, я не постесняюсь прибегнуть к моим связям, чтобы вышвырнуть его с острова!
В течение нескольких секунд оба не проронили ни слова. Верити была настолько сердита, что просто боялась себя выдать. Наконец, глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, с преувеличенной медлительностью она высвободилась из рук Люка и отступила на шаг назад, чтобы выйти из поля его магнетического притяжения. Люк уже успел сменить синюю рубашку и джинсы на свободные бежевые брюки, такую же свободную белую рубашку и голубой жилет-распашонку.
— Кто тебе дал право так обращаться с моим другом? — спросила она тихо, с едва сдерживаемой яростью. — Эллиот виноват лишь в том, что немного перебрал и случайно наступил мне на ногу. Я сама могла с ним разобраться… К тому же он просто зашел попрощаться — завтра он уезжает!
— Тогда все просто: он уедет чуть раньше, — с холодным упрямством сказал Люк. — Оказывается, он целый день пил, не переставая, и мешал отдыхающим. Как владелец отеля я оставляю за собой право изгонять отсюда непрошеных гостей.
