– По какому праву?
– В Бенгарии король может контролировать финансы всех членов семьи, если захочет. Это вполне легально, хоть и неэтично.
Что, впрочем, никогда не смущало Кирилла, если вело к его цели. Интересно, он правда хочет, чтобы она вернулась, или это его изощренная месть за ее непослушание?
Дамасо сел в соседнее кресло и посмотрел ей в глаза:
– Со мной ты не будешь ни в чем нуждаться.
– Я не с тобой! Если помнишь, я не давала тебе согласия на брак.
Ее сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Выражение лица Дамасо было непроницаемо. Он ничего не ответил – но это и не было нужно. Перед ней сидел человек, который привык получать то, чего хочет. Сейчас он хотел ее. Вернее, ее ребенка.
Мариса скрестила руки на животе, словно бы защищая еще не родившееся существо.
И Дамасо, и Кирилл хотели ее контролировать – каждый со своими целями. Мотивов Дамасо она полностью не понимала, но с Кириллом все было ясно: в ее ребенке текла королевская кровь, и его появление могло нарушить какие-то сложные планы.
– Тогда пойди и найди работу, – раздраженно произнес Дамасо.
Этим тоном с ней обычно говорили люди, которые ничего о ней не знали, но верили всему, что прочтут в прессе. Мариса собиралась ответить привычным высокомерием, однако что-то ее удержало.
– Ты думаешь, я не пыталась? – В ответ на его удивленное лицо она дернула плечом и отвернулась. – Кто будет принимать меня всерьез после всего, что обо мне писали? Особенно когда журналисты начинают осаждать мое место работы, высмеивать работодателя и делать ставки, сколько я еще продержусь?
Мариса вздрогнула, вспомнив о том, как ее надежды вновь и вновь превращались в прах. Одна неудача тянула за собой другую. Репутация повсюду следовала за ней: дилетантка, гуляка, не способная ни на что серьезное. В последний раз, когда она работала в школе для детей с отклонениями, журналисты просто встали лагерем у ворот, и кончилось тем, что директор попросил ее больше не появляться.
– Не думай, что я бездельница, – сказала Мариса дрожащим голосом, и это напугало ее саму. Независимость – все, что у нее осталось. Она слишком долго за нее сражалась, чтобы сейчас сдаться.
Она резко вскочила на ноги – нужно было размяться и подумать. Однако Дамасо вдруг вырос перед ней и схватил ее за запястье.
Он посмотрел в ее бледное лицо, заглянул в глаза, потемневшие и потерявшие свою яркость, и ощутил в ее руке легкую дрожь. Мариса медленно подняла подбородок, словно отгораживаясь от него. Однако он внезапно осознал, что за ее холодным высокомерием скрывается целый океан боли и одиночества.
Дамасо идеально умел считывать эмоции. В детстве он пользовался этим умением, чтобы угадать, кто из взрослых на улице подаст ему монетку, а кто оттолкнет.
Сочувствие – вот чем объяснялось его желание обнять ее, крепко прижать к себе и укрыть от всего мира. Под ее глазами лежали тени, и у нее не получалось полностью скрыть дрожь губ. Раньше Дамасо бы этого не заметил, но теперь, после серии откровений, он понимал, что Мариса, принцесса Бенгарская, намного более ранима, чем думает большинство, и дело не только в потере денег.
Дамасо немного ослабил свою стальную хватку:
– Что бы там ни было, сюда он за тобой не дотянется.
Он хотел ободрить ее, но ощутил, как она напряглась:
– Я не сказала, что остаюсь.
Ярость охватила Дамасо: он отказывался от будущего, где его ребенок растет без него!
«Его ребенок». Эти слова были словно луч света в темноте его души. Раньше он не думал, что захочет быть с кем-то связан, но сейчас нутром чувствовал, что должен занять место в жизни своего ребенка. У него будет отец, будет семья. Он не будет одинок и заброшен. Не будет ни в чем нуждаться.
Рука Дамасо снова сжалась. Он не собирался отступать. Он вырос в трущобах и знал, что жизнь нужно сразу брать за горло. Однако существовали разные пути к тому, что ему нужно. Теперь он понимал, что Мариса – вовсе не пустоголовая красотка, какой ее считает весь мир. В общем-то он с самого начала в этом сомневался, а этот разговор полностью развеял иллюзию.
– Дамасо, отпусти меня. Мне больно.
Слишком гордая, чтобы вырываться, она стояла спокойно. Дамасо взглянул на нее, и его сердце вдруг застучало в три раза быстрее. Он отпустил ее запястье и обхватил ее пальцы своими. Потом поднес ее руку к губам и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Ее пульс сразу же участился. Он снова поцеловал ее и услышал порывистый вздох.
– Дамасо, отпусти! – Ее голос слегка дрожал.
Это напомнило ему о ее стонах той ночью, когда они были вместе, воспоминания захватили его сознание, и желание захватило его самого.
– А что, если нет?
Она попыталась вырваться из его хватки, но Дамасо снова поцеловал ее. Коснулся губами ее ладони, ощутил, как она слегка вздрогнула, и его возбуждение усилилось.
Соблазнитель мог с легкостью превратиться в жертву соблазнения. Однако Дамасо был полностью уверен в том, что управляет ситуацией. Он задержит Марису здесь – любым подходящим способом.
– Я хочу, чтобы ты осталась.
Он слегка потянул, и она сделала полшага вперед. Воспользовавшись моментом, второй рукой он обнял ее за талию и притянул к себе. Потом мягко, преодолевая сопротивление, снова поднял ее руку и принялся покрывать ее поцелуями вверх от запястья. Когда он добрался до сгиба локтя, то услышал подавленный вздох.
Нет, он хотел не только ребенка. Он хотел Марису – гибкую и восхитительную – в своей постели.
Дамасо добрался до ее обнаженного плеча. Он чувствовал, как ее дыхание учащается, а тело расслабляется в его объятиях, и его охватило чувство триумфа. Он прижал ее к себе и продолжил целовать ее шею, пока не коснулся уголка рта.
Острое желание поднималось в нем. Несмотря на все, что между ними было, Дамасо так ни разу и не поцеловал ее в губы – она все время отвлекала его другими ласками. И сейчас он собирался это восполнить.
Дамасо повернул голову, но Мариса вдруг вывернулась из его хватки. Он не ожидал этого и потому не успел достаточно быстро среагировать. Она стояла поодаль, тяжело дыша и положив одну руку на грудь, словно чтобы унять сердцебиение. Дамасо собирался вновь потянуться к ней, однако вдруг его взгляд прояснился, и он увидел на ее лице смущение, желание и страх – все эти эмоции были перемешаны, однако читались достаточно ясно.
Словно стальной кулак ударил его в грудь, и его дыхание сбилось. Мариса выглядела очень усталой, но собранной – словно для боя. Ее лицо пылало, рука на груди лежала беспокойно, однако подбородок был привычно вздернут. Дамасо мог бы соблазнить ее сейчас. Он чувствовал, что она почти сдалась. Однако какую цену он за это заплатит?
